— Утро доброе! — окликнула ее я как можно дружелюбнее.

— Здрасте. — Она насупилась.

— Меня зовут Сьюзен. Мы виделись у коттеджа. У меня тогда не получилось объяснить вам, зачем я здесь.

— Мистер Макнейл мне рассказал. — Она употребила слово «мистер», а не «месье», но ее французский акцент оставался кричащим, на грани пародии. — Вы пытаетесь помочь найти Сесили.

— Верно. Может, есть новости? Я вчера была в Лондоне, поэтому…

Она тряхнула головой:

— По-прежнему ничего.

— Должно быть, это для вас ужасно.

Элоиза немного расслабилась, но взгляд ее оставался настороженным.

— Да, всем нам сейчас непросто. Сесили была добра ко мне. Сделала меня частью семьи. А особенно тяжело Роксане. Она очень скучает по мамочке, постоянно про нее спрашивает. Не понимает, что происходит.

— Вы давно живете в семье?

— Да.

— Когда вы в последний раз видели Сесили?

— Зачем вы задаете мне эти вопросы?

— Лоуренс и Полин Трехерн попросили меня выяснить, что случилось. Я со всеми уже поговорила. Вы ведь не против, надеюсь? Или против? — Я намеренно пошла в атаку, пытаясь понять, есть ли ей что скрывать.

Элоиза поняла это и покачала головой.

— Конечно, я не отказываюсь отвечать на ваши вопросы, просто мне нечего вам сказать…

— Так когда вы в последний раз видели Сесили?

— В тот самый день, когда она исчезла. Вскоре после обеда. Я повезла Роксану к доктору в Вудбридж. Девочка приболела. У нее было… ну, вы знаете, что-то с желудком. Сесили сказала, что собирается выгулять собаку. Мы недолго поговорили в кухне дома, и это был последний раз, когда я ее видела.

— В тот вечер у вас был выходной?

— Да. За Роксаной присматривала Инга из отеля.

— Куда вы пошли?

Последовала вспышка гнева, памятного мне по первой встрече.

— Какое ваше дело?

— Я просто пытаюсь сложить все части воедино.

— Я ходила в кино в Олдборо.

— Что смотрели?

— Какая разница? Французский фильм. Как вы смеете задавать мне такие вопросы? Что вы о себе вообразили?

Я выждала, давая ей время успокоиться. Нянька хотела было отправиться дальше по своим делам, но я не сдавалась.

— Чего вы боитесь, Элоиза? — спросила я.

Она захлопала глазами, и я с удивлением увидела, что женщина вот-вот расплачется.

— Я боюсь, что Сесили мертва. Боюсь, что маленькая девочка лишилась матери. Боюсь, что мистер Макнейл остался один. А вы! Вы заявляетесь сюда и воображаете, будто вам тут policier, детективный роман. Вы ничего не знаете об этой семье, обо мне и о моих трудностях.

— Вы потеряли мужа.

Не будь у нее в руках корзины с бельем, она бы меня ударила. Я заметила, как руки ее стиснули пластиковые ручки.

— Люсьен учился на архитектора, — сказала Элоиза, и в голосе ее прорезалась хрипотца. — Он стал бы великим зодчим. У него были такие идеи — вы не поверите! Знаете, сколько я работала, чтобы поддержать его? Мыла посуду. Убиралась в офисах. Служила администратором в рекламном агентстве, а потом устроилась в «Харродс» и продавала мужскую одежду. Я делала все это для него, а потом ваши драгоценные медики убили Люсьена, влив не ту кровь, а когда он умер, то даже не выплатили мне компенсацию. Вообще ничего. Люсьен был для меня всем, а они его убили.

— Мои соболезнования.

Я заметила, как два гостя спустились по лестнице, намереваясь выйти прогуляться. Интересно, что бы они подумали, услышав наш разговор? Такого не ожидаешь встретить в загородном отеле.

— Ну почему меня не хотят оставить в покое! — бушевала Элоиза. — Сначала полиция, теперь вы! Эйден не имеет никакого отношения к смерти своей жены. Это я вам как на духу говорю. Он хороший человек, и Роксана его обожает.

— Что, по вашему мнению, случилось с Сесили?

— Понятия не имею! Может, ничего криминального с ней и не произошло. Допустим, попала в аварию и погибла. Я думаю, вам стоит убраться отсюда и оставить нас в покое.

С этими словами Элоиза развернулась и, подхватив корзину, выскочила в дверь. На этот раз я не стала ей мешать. Побуждаемая гневом и ощущением собственного мученичества, она сказала мне кое-что такое, чего, возможно, говорить не намеревалась. Я решила проверить.

Я пошла прямиком в свою комнату и нашла номер кадрового агентства, которое, по словам Эйдена, и прислало им няньку. Я позвонила и представилась мамочкой, собирающейся нанять Элоизу на работу. Женщина на другом конце линии удивилась.

— Я и не знала, что мисс Радмани оставила текущую службу, — сказала она.

Неужели в наше время кто-то еще употребляет подобные выражения? Но видимо, в такого рода агентствах свои порядки.

— Элоиза Радмани еще служит у Макнейлов, — заверила я собеседницу. — Но боюсь, она столкнулась с трудностями, вынуждающими призадуматься о смене места работы. Вы, быть может, слышали об исчезновении миссис Макнейл?

— Ну да, конечно!

Это несколько смягчило даму на том конце провода.

— Я поговорила с Элоизой и думаю, что она чудесная няня, но мне хотелось бы уточнить одну маленькую деталь из ее резюме. Мисс Радмани упомянула, что работала в одном рекламном агентстве. Так уж совпало, что мой муж тоже рекламщик, и мне просто интересно, как оно называлось.

Последовала пауза, я услышала клацанье компьютерной клавиатуры.

— «Маккан-Эриксон», — сообщила женщина, найдя нужную информацию.

— Спасибо вам огромное.

— Когда снова будете беседовать с мисс Радмани, пожалуйста, попросите ее связаться с нами. И если у вас не получится договориться с ней, уверена, мы поможем вам найти подходящую кандидатуру.

— Благодарю. Будем на связи.

Я повесила трубку, подошла к столу и открыла ноутбук, чтобы найти газетные вырезки, которые просматривала в Лондоне. Компьютер загружался, как мне показалось, целую вечность, но наконец на экране появилась нужная информация: именно то, что я искала. Это была статья из «Кэмпейн», рекламного журнала:

Вот так, что и требовалось доказать. Фрэнк Пэррис работал в «Маккан-Эриксон». Элоиза Радмани сидела там на ресепшене. Эти двое могли быть знакомы. А теперь она здесь. Аттикус Пюнд часто говорил, что в расследовании преступлений случайных совпадений не бывает. «Все в жизни следует определенному шаблону, и совпадение — это просто момент, когда этот шаблон становится на краткое время видимым».