– Ты скучаешь по нему, да?

– Скучаю, – тихо призналась Изабелла. – Из-за того что случилось, все так осложнилось. Я не хочу, чтобы Амлен или я изменились настолько, что мы перестанем узнавать друг друга. Я по-прежнему хочу держать его за руку и чтобы он держал за руку меня.

– А для нас с Генрихом уже слишком поздно, – бесцветным тоном сказала Алиенора. – Скорее бы вернуться в Пуатье.

– Сочувствую.

– Однажды я взяла за руку одного человека, – королева уставилась вдаль невидящим взором, – но потеряла его давным-давно.

Изабелла хотела задать какой-то вопрос, открыла рот, но передумала – к радости Алиеноры, потому что она не ответила бы на него даже ближайшей подруге. Есть вещи, о которых лучше не говорить.

* * *

Алиенора разбирала шкатулку со спутанными шелковыми нитками, когда в ее комнату вошел Генрих. Он брал Иоанна на верховую прогулку, и сейчас сын приплясывал сбоку от отца с сияющим от удовольствия личиком. У Алиеноры кольнуло сердце – еще один осколок. Генрих замечательно управлялся с маленькими детьми, пока ими легко было командовать. И когда он снисходил до того, чтобы уделить им время.

– Чему обязана счастьем видеть тебя? – спросила она.

Обычно Генрих отсылал Иоанна с няньками, а сам держался подальше от ее покоев.

– Счастьем? – Генрих улыбнулся и взъерошил Иоанну волосы. – Я думал, эту стадию мы миновали. Так или иначе, я хотел поделиться с тобой новостями, коль вскоре нам предстоит расстаться.

– Поделиться новостями? Что ж, это что-то новенькое. – Она подняла голову от клубка ниток.

Генрих подобрал одну из игрушек сына – широкий конус с привязанным к нему на длинной бечевке мячом – и увлеченно подбрасывал мяч и ловил его конусом. Он предпочел не обращать внимания на ее сарказм.

– Я только что говорил с послами графа Морьена. Ты встретишься с ними за обедом. У графа Гумберта есть дочь, и он заинтересован в том, чтобы выдать ее за Иоанна, если мы сумеем договориться, к взаимному удовлетворению.

– Морьен. – Алиенора поджала губы. – Речь идет о савойских землях?

– Да, и о возможности получить титул графа Савойи.

Алиенора заметила, что к их разговору внимательно прислушивается Иоанн.

– А как же Ирландия?

– И этот вариант остается в силе, но земли Морьена важны стратегически: оттуда можно контролировать горные дороги через Альпы.

Она слышала в его голосе увлеченность. Снова он строил миры, расширял свои территории и горизонты, и невольно его азарт передался ей.

– А что взамен? – спросила она. – Что Гумберт Морьен запросит за такое сокровище?

Генрих взял в руку мяч.

– Это мы и будем обсуждать. Я пригласил его в Клермон через два месяца, чтобы мы подумали, как все устроить. Я хочу видеть там и всех моих наследников, раз на Рождество мы не смогли собраться вместе.

– Я ведь все равно стану королем Ирландии? – спросил Иоанн.

Генрих хохотнул:

– Посмотрим, мой маленький ястребок. Посмотрим.

Глаза Иоанна довольно заблестели.

– Тогда Ричард не будет называть меня Безземельным.

– Нет, не будет. – Генрих отдал сыну игрушку и опять взъерошил ему волосы. – Во всяком случае, не при мне.

– Мне будет интересно узнать, что ты готов отдать Гумберту Морьену в обмен на его дочь, – сказала Алиенора, когда Иоанн убежал.

Генрих дергал себя за мочку уха:

– Я еще думаю над этим, но постараюсь уступить как можно меньше.

Когда во время последней своей болезни Генрих составлял завещание, Иоанну там ничего не отписывалось. Алиенора не смогла придумать, что вообще можно было бы отдать, кроме денег и драгоценностей, а она знала, как неохотно Генрих открывает свою казну.

Фретеваль, Анжу, январь 1173 года

– Мама! – Гарри наклонился, чтобы Алиенора могла обнять его.

Улыбка старшего сына была теплой, глаза прозрачными, как северное море в ясную погоду, а волосы горели золотом. За то время, что они не виделись, Гарри стал мужчиной и прибавил в росте еще полпальца.

– Как я рада видеть тебя! – Алиенора смеялась и плакала одновременно. – Мы так давно в разлуке! Ты опять вырос! – Она обернулась к Маргарите, чтобы обнять и ее. – Ты тоже выглядишь здоровой, дочь моя.

– Да, госпожа, я здорова, – ответила Маргарита, присев в реверансе.

Невестка была пухлой, как розовая шелковая подушка, лоб и подбородок пестрели подростковыми прыщами. Однако лучистые карие глаза и улыбка затмевали все недостатки. Алиенора заметила, как по-собственнически она посмотрела на Гарри и как ответил он на ее взгляд. Нет, обожания там не было, зато было взаимопонимание, которое исключало Алиенору. Королева вспомнила о своем первом браке. Когда-то она и Людовик вели себя точно так же перед его матерью – бабкой Маргариты. Теперь Маргарита сама стала королевой, хоть была коронована не в Вестминстере и не Бекетом. Алиенора представляла маленький, почти незаметный глазу венец на ее голове и массивную корону на голове Гарри.

Вперед выступил Ричард, и братья обнялись. Ричард был выше Гарри, но более тонкого сложения, поскольку ему было всего пятнадцать лет.

– Что ж, – поддразнил Ричард брата, – вот он, наш король – будущий!

– Это будущее скоро настанет, – огрызнулся Гарри.

– Папа снова наобещал тебе чего-то? – Ричард криво усмехнулся. – Не верь ни единому слову. Лучше слушай маму.

Алиенора не знала, что делать с сыновьями. С первых же слов начались взаимные уколы – и острее, чем раньше, так как теперь Ричард был герцогом Аквитании, а Гарри по-прежнему не имел ничего, кроме денег, которые к тому же утекали у него из рук как вода.

– Пойдемте, – сказала она. – Хватит об этом. И когда мы окажемся в Монферране, давайте не будем ссориться.

Гарри повернулся, чтобы поздороваться с Иоанном, который из-за свадебных переговоров не уехал с Иоанной в Фонтевро.

– Братишка, – улыбнулся Гарри, – значит, папа нашел тебе наследство и невесту, да? Интересно, сколько тебе придется ждать. – Подойдя к одному из своих багажных сундуков, он извлек оттуда деталь лошадиной упряжи: нагрудный ремень из зеленой кожи с серебряными колокольчиками. – Я привез это для твоего коня, чтобы в Монферране все видели, что скачет настоящий принц.

Редкая улыбка заиграла на губах Иоанна, когда он принимал подарок. На Гарри он посмотрел как на героя, почти с благоговением.

– Как мило! – похвалила старшего сына Алиенора.

Гарри пожал плечами:

– В своем завещании папа назначил меня опекуном Иоанна. Придет время, он станет мужчиной и, возможно, верным соратником. – По его лицу было видно, что сын готов быть великодушным, ведь Иоанн пока всего лишь ребенок и соперником не является. Для Ричарда никаких подарков у него не нашлось.