Уэллсы понемногу успокаивались и вечерами снова стали садиться к камину, чтобы заглянуть в другие миры – просто ради удовольствия. Обретенный за годы опыт помогал уноситься с каждым разом все дальше и устанавливать контакты с двойниками, уже совсем мало на них похожими. Они вторглись в причудливый мозг некоего Уэллса, который убивал проституток, вспарывая им животы. Или в мозг Уэллса-пианиста, где царила идеальная гармония. Или в светоносную душу набожной Джейн. И чем дальше улетали они от нынешнего своего мира, тем непостижимей казалась им личность новых двойников. Порой Уэллсы с удивлением обнаруживали, что именно в самых дальних мирах звучали самые восхитительные ноты всеобщей мелодии. Они заглянули в чудесные и невероятные миры, где человеческая раса слилась с окружающей природой, результатом чего явились люди – летучие мыши, женщины-волчицы и девочки-дожди. А также в миры, где роботы завоевали планету и почти уничтожили человечество, а сопротивление им оказывал лишь небольшой отряд храбрецов под руководством бравого капитана Шеклтона. И в миры, где имелось гораздо больше красок, или в такие, где обитали люди с одним-единственным глазом посреди лба, или в миры, где можно было левитировать и ходить по воде яко по суху, потому что законы природы там были совсем иными. Описать все это друг другу Уэллс и Джейн не могли, не прибегая к метафорам и сравнениям, отчего увиденные чудеса несколько тускнели.

Теперь супруги очень редко навещали Уэллса со шрамом – того, который боялся собак. В его мире все текло как положено: он опубликовал свой первый роман “Машина времени”, и это позволило ему жить литературным трудом, хотя и втянуло в нелепую вражду с Гиллиамом Мюрреем, прозванным Властелином времени, хозяином агентства путешествий в будущее. Тот Мюррей был таким же толстым, как его двойник, по чьей вине они прыгнули в магическую дыру.

Итак, жизнь продолжалась, хотя здесь она и текла гораздо медленнее. Здесь шел 1887 год, и двойник Уэллса уже не был учеником профессора Лэнсбери. Ему только что исполнился двадцать один год, он сдал экзамен на степень бакалавра наук в Лондонском университете, потом получил должность преподавателя в Академии Холта в Рексеме. К счастью, Уэллсу Наблюдателю удалось завязать с ним дружбу, и эта дружба очень напоминала ту, что когда-то связывала его самого с профессором Доджсоном. Правда, он сменил роль зеленого новичка на роль дряхлого старца.

Я сказал “дряхлого”? Да, несмотря на то что Уэллсу Наблюдателю было всего пятьдесят девять лет, он выглядел совсем старым и немощным. К несчастью, и с Джейн, которая была на шесть лет моложе, произошло то же самое. Оба старились как-то слишком уж быстро, и, возможно, виной тому было переселение в другой мир. Возможно, часы в их родном мире шли быстрее, и инерция такого ускоренного движения сохранилась в организме биолога и его жены. Окружающие вроде бы не замечали этой странности, поскольку не знали их настоящего возраста, а близких друзей, кроме юного Уэллса, они не завели. Однако собственное старение мало их беспокоило. Кроме того, они столько раз обманывали смерть, что, как им казалось, настала пора проявить вежливость и позволить ей явиться пораньше.

Уэллсы решили не тратить время, которого у них оставалось не так уж и много, на обсуждение вдруг накатившей старости, коль скоро изменить что-то были не в силах. Конечно, супруги обменялись печальными мыслями о своем былом мире, ведь если время в нем действительно бежало быстрее, чем здесь, то, вероятно, звезды там уже начали гаснуть.

– Неужели наш мир успел вступить в Темную эру, Берти? – как-то вечером спросила мужа Джейн.

– Не исключено, – печально ответил тот.

– А как ты думаешь, они нашли способ спасения?

– Хочу надеяться, что да, дорогая. Следующие поколения конечно же продолжали наши исследования, и, скорее всего, им удалось открыть другой туннель в одну из многочисленных реальностей. Почему бы, собственно, и нет? Возможно, там уже случился Великий исход.

– Но тогда бы мы знали о нем от наших двойников. Если бы целая цивилизация переселилась в новый мир, мы непременно получили бы такие сведения.

– Однако могут существовать миры, где у нас нет двойников, и, если наша древняя цивилизация перебралась в подобное место, мы никогда ничего не узнаем. Кроме того, какие-то миры развиваются в ускоренном темпе, а какие-то в замедленном, а значит, кое-где сейчас, возможно, лишь готовятся показать первые сцены спектакля – там только что подняли занавес, и человек еще не вышел на сцену.

– И мы ничего этого не увидим, ведь пройдут миллионы лет, прежде чем там родятся наши двойники… – сделала вывод Джейн. – Но будем надеяться, что наш мир уже спасен!

Уэллс кивнул. Однако оба они знали, что нельзя исключать и другой вариант: их чудесная цивилизация не нашла пути к спасению и сейчас агонизирует, погружаясь в вечный мрак и беспомощно следя за тем, как тает ее время… Но ни Джейн, ни ее муж не сказали этого вслух. Теперь они ничем не могли помочь родному миру. Да у них и самих оставалось в запасе не так уж много лет, и они должны были в первую очередь заботиться друг о друге. Вопреки расхожему мнению, любовь делает людей ужасно эгоистичными и равнодушными к окружающим, а Уэллсы друг друга любили, и любили с каждым днем все сильнее. Поэтому проблема, которой они когда-то посвятили жизнь, казалось, отодвинулась в далекое прошлое и к ним она вроде бы не имела отношения.

На беду, они ошибались. Еще через пять лет супруги получили первый сигнал-напоминание, что судьба родного мира продолжает быть накрепко связанной с их собственной.

Это случилось мартовской ночью 1894 года. Уэллсы поправлялись после сильной простуды с высокой температурой, из-за чего им пришлось проваляться в постели несколько недель. По их мнению, они заразились во время обеда, устроенного молодым Уэллсом – специально, чтобы представить им очаровательную Эми Кэтрин Роббинс, ради которой он расстался со своей первой женой, кузиной Изабеллой. Во время обеда супруги не могли не заметить слезящиеся глаза и покрасневшие носы молодых Джорджа и Эми, поэтому встреча была непродолжительной, тем не менее миссис Лэнсбери чуть позже призналась мужу, что эта Джейн показалась ей такой же умной и незаурядной, как и все остальные. На следующий день супруги обнаружили у себя похожие симптомы, однако на поправку у них ушло куда больше времени.

Так вот, в тот мартовский вечер они впервые рискнули покинуть постели, чтобы возобновить излюбленный ритуал у камина. Но не прошло и нескольких минут, как оба в один голос вскрикнули:

– Я видела, как Уэллс прыгнул!

– Я видела, как Джейн прыгнула!

Потом стали успокаивать друг друга, хотя продолжали при этом кричать и размахивать руками. Каждый слышал только себя. Немного остыв, они решили поскорее заглянуть и в другие миры – во все, куда только получится, – и проверить, не происходит ли там то же самое. Следовало оценить масштаб и серьезность бедствия. Несколько часов, пока хватило сил, они вели поиски. Результаты привели их в ужас. Из почти трех тысяч двойников, с которыми биолог сумел установить хотя бы секундный контакт, пять уже совершили прыжок в другой мир. И это только за последние недели. Теперь прыгуны мыкались в новой реальности, не понимая, что же такое, черт побери, с ними случилось. Двое решили, будто совершили путешествие во времени, двое отчаялись найти объяснение последним событиям, а пятый, судя по всему, просто сошел с ума. Джейн тоже проверила тысячи своих копий и обнаружила несколько заблудившихся в чужих мирах. У каждой было чувство, будто она провалилась в потайной люк в полу, о котором ее забыли предупредить.