Во время Итальянской кампании 1859 года кавалерия не сыграла особенной роли, в основном, как говорилось, по причине сложной местности, покрытой виноградниками, деревьями и пересеченной множеством канав. При Мадженте было предпринято несколько атак небольшими частями всадников с обеих сторон, и успех сопутствовал французам.

При Сольферино как австрийцы, так и французы произвели несколько кавалерийских атак большего объема на равнинах, окружавших Медоле. Сражение шло практически одновременно между соперничавшими частями кавалерии, успеха добивалась то одна, то другая сторона по мере введения резервов, конечный успех склонился в пользу французов. Во время одной из таких атак генерал Дево захватил в плен 600 австрийских пехотинцев, когда африканские конные егеря прорвали одно каре, не успевшее построиться.

Фактически в этой кампании кавалерия не добилась впечатляющих успехов. Казалось, что командиры просто боялись наступать большими массами против частей противника, стремясь избежать неоправданно больших потерь от нарезного оружия, ибо противодействующая кавалерии пехота как раз и была вооружена метким и дальнобойным оружием.

При Монтебелло полковник Морелли, командир пьемонтского Монферратского полка, во главе 22 пьемонтских уланов атаковал каре австрийской пехоты. Они прорвали каре, но 11 уланов были убиты, а все остальные ранены. Полковник Морелли, хотя и смертельно раненный, три раза ходил в атаку.

Нарезное оружие, имевшее большую убойную дальность и точность попадания, породило среди конников нечто вроде паники. Полностью оценив огромное воздействие, производимое новым изобретением на конницу, многие профессиональные конники стали придерживаться мнения, что сфера использования кавалерии во многом сузилась и кавалерийские формирования теперь следует сократить или полностью распустить.

Внимательный читатель данной книги уже знает, насколько легко идеи возникают и затем доводятся до абсурда и как в различные эпохи мнение склонялось то в пользу пехоты, то в пользу конницы, нередко доходя в обоих случаях до крайностей.

Казалось, что в тот период предубеждение против кавалерии достигло максимального накала, однако так уже было, когда рыцари ощутили влияние нараставшей мощи пехоты, как происходило в случае со швейцарскими пикинерами и алебардистами и английскими лучниками. Или когда введение пороха нанесло следующий удар по ранее доминирующему положению тяжелой конницы.

Гордость, кастовые предрассудки и esprit de corps (честь мундира) рыцарей долгое время высоко держали знамя рыцарства, так и теперь те же чувства пробудились в сторонниках конницы, они сопротивлялись мнению, что конница не нужна и ее надо уничтожить. Гордость конницы своей службой, ее славный дух восстали против новых воззрений, утверждая, что, хотя время требует некоторых изменений в использовании конницы, ее время не прошло и сохранилось множество возможностей для ее применения.

Не станем отрицать, что сфера действий кавалерии на поле сражения действительно ограничилась и возможности проведения удачных атак стали более редкими, ибо возросли потери конников, если тех направляли на совершение подобных действий. Сказанное привело ко многим переменам, сделанным в европейских армиях.

В России основные изменения в армии провели уже в 1856 году, сразу же по окончании Крымской войны. Кирасирские армейские полки[83]были упразднены, число драгунских полков сократили, но было сформировано 14 других полков кавалерии, более легко вооруженных, которые заняли их место. Снятие с вооружения кирасы, до этого являвшейся эффективной защитой всадника, но ставшей бесполезной против огня пехоты, было вызвано повсеместным распространением пули Минье.

В Австрии также после войны 1859 года численность кавалерии значительно уменьшилась. В то время австрийская кавалерия состояла из 8 полков кирасир, 8 драгунских, 12 полков улан и 12 гусарских. Каждый полк тяжелой кавалерии имел 6 эскадронов, каждый полк легкой кавалерии – 8 эскадронов, кроме 6-го и 11-го уланских, состоявших только из 4 эскадронов каждый.

Кроме того, имелось два гусарских полка из добровольцев по 4 эскадрона в каждом. Всего было 96 эскадронов тяжелой и 192 эскадрона легкой кавалерии.

В мае 1860 года кавалерию реорганизовали и сократили на 2 полка. 5-й и 7-й полки остались драгунскими, 1, 2, 3 и 6-й стали кирасирскими, а 4-й и 8-й расформировали. Легкую кавалерию тогда же сократили до 24 эскадронов. Как отмечает генерал Ренар, кирасиры, хотя и оставались таковыми по названию, кирасы использовать перестали.

Напротив, в Пруссии, где до итальянской войны насчитывалось 80 эскадронов тяжелой и 72 эскадрона легкой кавалерии, численность конницы довели до 100 эскадронов каждого вида. Все это было сделано, чтобы скомпенсировать уменьшение кавалерии из-за исключения ландверной конницы из состава первой линии и ее перевода в резерв.

В этот период, до того как нарезные ружья были должным образом и последовательно окончательно испытаны, в Соединенных Штатах Америки разразилась великая Гражданская война, в которой южане (штаты, где сохранялось рабство) попытались отделиться от северных и западных штатов (где рабство было отменено) и учредить независимую республику. В этой войне, которая велась обеими сторонами с необыкновенным упорством и продолжалась четыре года, участвовали такие огромные массы войск, какие до тех пор ни разу не использовались в войнах между цивилизованными государствами.

Подробности этой войны интересны, поскольку обстоятельства, при которых война разразилась и была проведена, для Европы весьма поучительны. С 1812 по 1861 год Соединенные Штаты участвовали только в нескольких небольших войнах, самой значительной из них оказалась мексиканская война[84], другие представляли собой просто пограничные конфликты против индейцев прерий.

В результате постоянная армия США была немногочисленной, а население не было знакомо с традициями европейских регулярных армий и жесткими нормами военной службы. В то же время освоение новых земель, борьба, которую все население в течение одного или двух поколений вело с дикой природой, опыт, приобретаемый в расчистке территорий для домов и защите от диких зверей, враждебных индейцев и беззаконных авантюристов, способствовали формированию их характера.

В приграничных районах ружье считалось таким же необходимым, как и топор. Практически все умели стрелять, а многие славились своим умением. Еще во время Войны за независимость английские солдаты в полной мере испытали на себе необыкновенную меткость стрелков американских нерегулярных формирований.

Во время войны 1812–1814 годов канадские добровольцы, люди того же типа, выросшие в условиях тех же самых опасностей и испытаний, но более закаленные, поскольку выросли в более суровом климате, сильно помогли английским регулярным войскам, которые нередко одерживали верх над американской армией.