других антикварных предметов, всё это предстало перед его глазами вместе с черновиками писем и хроникой текущих событий. Описание дневника, которое он нашел в каталоге, купленном им на аукционе, не давало ни малейшего представления о том, что действительно содержалось в нем, поэтому он начал свое чтение с самого первого из четырех томов, просидев с ним до самой глубокой ночи, что само по себе является достойным порицания.

Воскресным утром после посещения церкви тетушка зашла в его кабинет и увидела на столе четыре коричневые книги в формате ин-кварто[321], она тут же забыла то, о чем собиралась с ним поговорить. – Что это за книги? – недоверчивым тоном спросила она. – Новые, да? Это из за них ты забыл про мой ситец? Так оно и есть. Как это возмутительно. И во сколько они тебе обошлись, хотелось бы мне знать? Больше десяти фунтов стерлингов? Джеймс, ну, это просто безобразие. Ну, что-ж, раз у тебя есть деньги на то, чтобы покупать всякую дрянь я не вижу причины по которой ты мог бы отказаться сделать пожертвование на развитие Общества по Борьбе с Вивисекцией[322], членом которого я являюсь, и, надеюсь, что ты не поскупишься. Им действительно нужны деньги, Джеймс, и я очень сильно рассержусь на тебя, если… Подожди, а кто написал всю эту ахинею? Покойный господин Пойнтер из Акрингтона? Не знала, что ты из любителей собирать всякую макулатуру. Это же надо, выбросить на ветер десять фунтов! Она схватила одну книгу из стопки, не ту, которую вчера ночью начал читать её племянник, а другую, и открыла её неизвестно на какой странице. Вдруг, она выронила томик из рук, вскрикнув от отвращения, так как из него вылезла уховертка[323], притаившаяся там между страниц. В сердцах ругнувшись про себя, так чтобы тетя не слышала, господин Дентон поднял книгу с пола и сказал, – Бедный господин Поинтер! По-моему, вы слишком жестоко с ним обращаетесь. – Ты так думаешь, милый? Прошу прощения, но ты же знаешь, я терпеть не могу этих противных тварей. Ты уж меня прости, если с книгой что-нибудь случилось. – Нет, нет, с ней всё в порядке, только смотрите, там, где вы её открыли что-то вставлено. – Ой, точно! Слушай, какая прелесть! Ты можешь как-нибудь оторвать это, Джеймс, дай его мне, я хоть рассмотрю получше.

Они увидели украшенный узором лоскут размером с лист в формате ин-кварто, прикрепленный к странице при помощи старинной булавки. Джеймс осторожно открепил этот лоскут и отдал его тете, с той же осторожностью вставив булавку на прежнее место.

На самом деле мне неизвестно из какого именно материала был сделан этот лоскут, но напечатанный на нем орнамент буквально очаровал мисс Дентон. Она пришла в бурный восторг, прижимала его к стене, после этого заставила Джеймса прижать его к стене, а сама отошла чуть подальше, чтобы лучше рассмотреть со стороны. Затем она принялась сосредоточенно его изучать, поднеся к глазам настолько близко, насколько это возможно, а в завершение подобрала самые теплые слова для выражения признательности покойному господину Поинтеру, которому пришла в голову великолепная мысль сохранить этот образец в своем дневнике, за его весьма утонченный вкус. – Это просто какое-то волшебство, восхитительный рисунок, – сказала она, – Пропустить такой просто невозможно. Посмотри, Джеймс, какое чудо, кажется, будто волны сходятся и расходятся. Постой, он чем-то напоминает мне длинные волосы, да, да, тебе так не кажется? А вот здесь, видишь похоже на узлы, как будто волосы через равные промежутки перевязаны тесьмой. Это добавляет игру тонов, и оттенки цвету, и от этого узор только выигрывает. Интересно… – Вы знаете, тетя – с должным уважением произнес Джеймс, – я вот о чем подумал, сколько нам будет стоить, если перенести такой орнамент на занавеси. – Ты хочешь его скопировать? Но как ты это сделаешь, Джеймс? – Я не знаю все детали и тонкости, но полагаю, что такое возможно, раз это отпечатанный рисунок, то его можно перенести на форму из дерева или металла для штамповки. – Ну, что-ж, я считаю, это великолепная идея, Джеймс. Ты бы меня еще больше обрадовал, если бы смог претворить это в жизнь. А если ты сумеешь нанести такую красоту на наши занавеси, я бы тебе даже смогла простить и то, что ты забыл в понедельник привести ситец. Ни у кого ничего подобного и в помине нет, только запомни, Джеймс, мы его ни за что продавать не станем, никому и никогда. Ой, мне уже пора, совсем забыла, что я тебе хотела сказать, ладно, потом как-нибудь вспомню.

После того как тетя ушла, Джеймс Дентон потратил несколько минут на то, чтобы рассмотреть орнамент более внимательно, чем ему до этого удавалось это сделать. Он никак не мог понять, в чем его секрет, что могло произвести такое сильное впечатление на его тетушку, только ему он особенно выразительным или красивым не показался. Тем не менее, для занавесей вполне подходил. Тянущиеся вдоль вертикальные ленты, вот каким был его дизайн. Глядя на такой рисунок возникало ощущение, что ленты в самом верху неизменно должны сойтись. Да, как ни крути, а тетушка оказалась права, эти ленты больше всего напоминали ниспадающие волнами волосы, порой даже они казались кудрявыми локонами. Теперь нужно было с помощью справочника, в котором указываются торговые фирмы, а может еще при помощи какого-нибудь источника, найти того, кто возьмется за изготовление штампа с этим узором. Я не буду утомлять читателя рассказом о том, как господину Дентону удалось составить нужный список из названий мастерских, занимающихся подобной работой, в результате, он решил прихватить с собой образчик и обойти их всех поочереди, при этом надеясь на то, что готовых взяться за свой заказ он найдет быстро.

Первые его два посещения мастерских, профилирующих в этой сфере, оказались безуспешными. Однако ему везло на нечетные числа. В Бермондси[324] была такая фабрика, в его списке она шла третьей, где брались за подобные заказы. Образцы выполненных работ, которые ему там показали, были достаточным основанием для подтверждения их способности справиться с подобным заданием. Сам господин Кейттел, хозяин фабрики, проявил горячий интерес к наклевывающейся работенке и разговаривал с господином Дентоном лично. – Знаете ли, сэр, у меня просто сердце кровью обливается, – сказал он. – Не могу представить сколько действительно прекрасных образцов похожих на этот, существующих со времен седого средневековья, сейчас валяются никому не нужные где-нибудь в загородных домах по всей нашей стране. Насколько я могу судить, над многими из них нависла угроза быть