— Я могу сразу же позвонить в прокат автомобилей.

— Нет, подожди…

Поль продолжал нажимать кнопки на мобильном.

— Шестьдесят миль. Нет, это слишком далеко. У нас будет та же проблема: мы еще не успеем туда доехать, а они уже смотаются оттуда. Если они действительно едут в Рованиеми. Гм. Мы должны опять попробовать на авось. Трудно. Как, черт возьми, поступим?

Он продолжал теребить мобильник.

— Если не… да, пожалуй, решение есть.

Он внезапно улыбнулся.

— Мы не успеем доесть. Пошли!

Такси быстро везло их из центра города. Поль нажимал на кнопки мобильного и звонил в различные билетные кассы. Покрытые снегом дороги были хорошо расчищены. Не прошло и четверти часа, как городские кварталы остались далеко позади и они остановились прямо перед въездом в аэропорт Ваасы.

— Смотри-ка, — сказал Поль, указывая на главное здание. — Блестящая коробка из-под обуви 80-х годов?

— Плюс картонная крышка — детище скандинавской бюрократии, — добавил Микаель.

За автоматическими дверями на полу повсюду стояли рекламные щиты с утрированными изображениями. В углу находилось бистро под названием «Heaven no 7»[56], где продавали фокаччу и суши.

— Похоже, сюда никто не ходит, — заметил Микаель.

— Кроме, пожалуй, вон тех.

Поль показал на группу бородатых мужчин в красных капюшонах, которые стояли и пили пиво «Лапин Культа» у выхода № 2. Микаель внимательно рассматривал их, пока Поль ходил в билетную кассу. Один из мужчин включил переносное стерео с музыкой в стиле тяжелый рок. Семьи с детьми косились на них, дети плакали. Двое бородачей в кожаных штанах и в солнечных очках открыли по новой банке пива.

Микаель поднял глаза вверх. Спасибо, Боже, что я никогда не буду иметь дело с этими людьми.

Поль вернулся весь загнанный, но широко улыбнулся:

— Рождественский пакет. Самолет и две ночи в двухместном номере. В гостинице «Рудольф», прямо в деревне Санта-Клауса в Рованиеми. Трансфер, глинтвейн по прибытии, караоке в ресторане «Christmas House»[57]. И самое главное: нашим детям бесплатный вход в клуб пряничного печенья.

Микаель вздохнул, глядя на кучу ваучеров.

— Безумно приятно, — выдавил он из себя.

— Оставшиеся места. Всего лишь двести евро за нас двоих. Нам и вправду везет. «Финнэйр» пустил дополнительные рейсы Вааса — Рованиеми до самого Рождества. Будем на месте всего лишь через пятьдесят минут. Через десять минут вылетаем. Мы успеем до планшетника! Если он вообще туда направляется.

Сколько он говорит об этом планшетнике, подумал Микаель. Надо при случае еще раз спросить его, что у него там такое.

— Там возьмем машину напрокат, — продолжал Поль, — и надеюсь, получим новый сигнал. Да, все это чистый абсурд. Но шанс есть. Выход № 2, во всяком случае.

— Правда?

Микаель обернулся и опять посмотрел на рождественских гномов у выхода.

— Выход № 2? Мы что, полетим с ними?

— Да, а что?

Вместе они еще раз посмотрели на гномов. Одного из них, похоже, скоро должно было вырвать прямо на мраморный пол.

— Наверняка это сезонные рабочие, — сказал Поль.

— Давай, Мигга, тебе что, плохо? — смеялись гномы над мужчиной, сидящим на корточках.

— Ага, шведы! — тихо сказал Поль. — Этим все сказано. Финны никогда бы не вели себя так невоспитанно.

В ту же секунду они услышали объявление из громкоговорителя. Сначала по-фински, а потом по-шведски.

«…началась посадка пассажиров на рейс FI 2385 до Рованиеми. Пожалуйста, приготовьте ваши посадочные талоны. Hyvään matka![58]

Микаел просмотрел заламинированные брошюры в кармане впереди стоящего кресла. Согласно проспекту они летели в пропеллерном «Саабе-340», «необычайно стабильном для своего размера». За окном иллюминатора все время было темно — и на земле при старте, и над облаками, когда они набрали крейсерскую скорость.

Он скосил глаза на гномов. Почти все сжались на своих сиденьях и спали, некоторые пускали во сне слюни. Маленькие дети, наоборот, оживились. Раздавались радостные крики о том, что «скоро они приедут в Деревню Санта-Клауса!».

Одетые в свободную одежду стюардессы с не слишком притворными улыбками раздавали пассажирам бутерброды в праздничной упаковке и по маленькому пакетику апельсинового сока. Микаель сидел, прижавшись к маленькому овальному иллюминатору, и смотрел вниз на леса и сверкание открытых водоемов. Страна тысячи озер — конечно, конечно, страшно красиво, Боже мой, так красиво, что просто до смерти задыхаешься от всех этих слащавых клише!

Почти все внизу, на земле, было бело от снега, кроме отдельных мерцающих во сне огоньков. Все время появлялись новые озера, и многие покрытые льдом поверхности сверкали, как маленькие серо-голубые зеркала, разбитые на квадратики. Огромные поля, вырубки, еловые леса — все окутано темным голубоватым светом.

Он увидел, что они летят прямо в ночной тьме. Да, здесь, на севере, действительно короткие дни.

— Дамы и господа… — капитан по-английски начал информировать о погоде. Микаель закрыл глаза и вскоре погрузился в сладкий сон.

Он увидел ее почти что сразу. Одетую в рубашку Люсии, с короной из электрических свечей на голове, красной шелковой лентой на талии и свечой в руке.

Это же Ребекка. Ее запутанные светлые волосы, такие же непослушные, как она сама, когда было пора одеваться или учить то, что она не хотела.

И он увидел, как маленькая Люсия ложится в кровать, поворачивается спиной, плачет и протестует. «Я не хочу умирать, я не умру, папа, почему я должна умереть?» — шепотом хнычет она.

И он тянется к ней, чтобы обнять ее и прижать к себе, и тогда она кричит еще сильнее. «Пожалуйста, держи меня крепко, папа, — кричит она, — не отпускай меня», и он берет ее красный шелковый пояс и крепко обматывает его вокруг запястья, чтобы пояс не мог соскользнуть, но она продолжает кричать, и он смотрит вниз и видит, что пояс превратился в кровь, и что кровь течет у него по запястью из глубоких вертикальных надрезов.

«Это я сделал?» — подумал он во сне. Вертикальные надрезы на запястье, это может означать только одно.

И тогда, когда он увидел рану, она обернулась и улыбнулась ему. Она лежала в своей белой нарядной рубашке и смотрела ему прямо в глаза, и он улыбнулся в ответ. «Наконец-то мы снова встретились», — сказала она. «Да, наконец-то, моя маленькая девочка», — ответил он.