тишину, которая царит надо всем и простирается столь же далеко, как само небо. Я счастлива, что ты можешь пить чистую воду; когда есть чистая вода – это замечательно7. А ночи в Африке, вероятно, очень светлы и полны звезд. Ты любишь смотреть на них? Ты их знаешь? Как говорил Платон, зрение – это дар особенно драгоценный, потому что с его помощью мы можем познавать звезды, планеты, луну, солнце8. А я, к стыду своему, почти не знаю созвездий и их названий. Несколько месяцев назад я достала карту звездного неба, чтобы положить конец своему невежеству по этой части. Но так ее и не изучила, ибо наконец пришла к мысли, что рассматривать небо можно и без книг, и что, наблюдая за ним часто и подолгу, можно без посторонней помощи научиться различать скопления звезд и движение неба, подобно тем пастухам, которые изобрели астрономию тысячи лет назад. Для меня нет большей радости, чем ясной ночью смотреть в небо, собирая внимание настолько, что все другие мысли исчезают, и кажется, что звезды сами входят в душу.

Итак, у тебя, во всяком случае, есть солнце и звезды. Я очень хотела бы, чтобы у тебя было еще много хорошего, чего ты лишен; но – что поделать? Я немного знакома – совсем немного, к сожалению – с человеком, который занимает важный пост в Алжире. Сообщи мне, если ты считаешь, что это может оказаться для тебя полезным.

Я уже точно знаю, что скоро уеду из Марселя работать в деревню. Если так и будет, то, возможно, из-за усталости не смогу писать тебе помногу. Но тем больше буду о тебе думать.

С дружеским приветом к тебе,

Симона Вейль.

2

Из Марселя – в лагерь Джельфа

<Весна 1942 г.>

Дорогой друг,

Вот и весна. Надеюсь, что там, где ты сейчас, климат в эту пору еще не тяжек. Сейчас самая пора полевых работ; может быть, как-нибудь решится и твое дело.

Если нет способа вернуть тебя во Францию, стоит ли предпринимать какие-то действия, чтобы попытаться вывезти тебя из Европы9? Напиши мне об этом.

Что бы ты ни говорил мне об источниках утешения, которые у тебя есть, я хорошо понимаю, что ты побеждаешь скорбь только радостью. И это лучше всего. Обретая эту радость, ты встаешь рядом с истинными мудрецами, которые жили до христианской эры, и истинными святыми, которые жили после. Они умели возносить свои души на высоту, недоступную для большинства людей, – туда, где боль есть радость и где радость есть боль. На эту высоту взошли также истинные поэты. Подлинная поэзия происходит оттуда. Ты – брат им всем. И все же мне хочется, чтобы ты познал хоть немного чистой радости, той радости, которая была бы именно от радости. Думаю, тебе достаточно для этого увидеть себя на свободе, посреди красивой местности. Такая малость! И как может быть, что ее так трудно получить?

Николай10, с женой и ребенком, в настоящее время находится в одной деревне в департаменте Вар. Думаю, они счастливы быть снова вместе. Им пришлось долго страдать.

В наше время много страдания, но очень мало людей, которые поистине достойно его переносят. Перенести его достойно и, через страдание, обрести радость, без сомнения, столь же ценно, как создать прекрасную поэму или философское сочинение, совершить научное открытие или еще что-то подобное.

Твоя сестра и друг

Симона Вейль.

P.S. Вот перевод нескольких строк из Эсхила. Эти слова произнесены Прометеем, богом, который, как верили греки, спас людей от гибели, похитив для них огонь, научил их языку, счислению, астрономии, ремеслам и искусствам. Он был жестоко наказан – прикован к скале. Трагедия Эсхила начинается с того, что его приковывают: он долго молчит, а потом, когда его мучители удаляются, начинает говорить:

О ты, Эфир божественный, и вы,

О ветры быстрокрылые, и реки.

И смех морских неисчислимых волн,

Земля-всематерь, круг всезрящий солнца, —

Вас всех в свидетели зову: смотрите,

Что ныне, бог, терплю я от богов!

Поглядите, в каких

Суждено мне терзаниях жизнь проводить

Мириады годов!

Позорные узы обрел для меня

Новоявленный царь блаженных богов11.

3

Из Орана (Алжир) – в лагерь Джельфа

18 мая 1942 г.

Дорогой друг,

Боюсь, то, что я сегодня вынуждена написать, причинит тебе сильную боль. Сердце разрывается от одной мысли об этом. Я рассказывала тебе в последнем письме о действиях, предпринятых моими родителями, чтобы уехать в Америку, и говорила, что не могу отказаться ехать вместе с ними. Но я не думала, что у них что-то выйдет. Им это удалось; и очень скоро, по чистой случайности, нашлось место на пароходе.

Я только что проделала то самое путешествие, которое ты нашел столь прекрасным12. В то время как море, окружая меня со всех сторон, наполняло собой мою душу, я думала о тебе.

К большому огорчению, письма из Америки идут намного дольше, чем из Марселя. Это затруднит нашу переписку. Отправлять письма авиапочтой слишком дорого, и я не смогу делать это часто. А остальные будут идти долго.

Все равно мы будем продолжать писать друг другу. И, как бы там ни было, мысленно останемся вместе. Я буду думать о тебе каждый день. А ты каждый день говори: «Сегодня моя подруга подумала обо мне, желая, чтобы радость моя исполнилась13».

Написал ли ты мексиканскому консулу? Если еще нет, сделай это поскорее. Я попросила сказать о тебе одному человеку, который занимает в консульстве важную должность.

Если это будет иметь успех, мы, возможно, найдем друг друга на американском континенте.

Я поверяю звездам, луне, солнцу, небесной синеве, ветру, птицам, свету, бесконечности пространства, поверяю им всем, кто всегда остаются с тобой, поверяю им мои мысли – для тебя, для того, чтобы каждый день приносил тебе ту радость, что я тебе желаю, – радость, которой ты достоин.

Прости меня, что я не могу ничего больше сделать для тебя, что уезжаю сейчас так далеко.

Если сможешь, напиши мне сразу же по этому адресу:

мадемуазель Симоне Вейль, проживающей у мадам Берше, 148, рю Блез Паскаль, Касабланка.

Заверяю тебя в моей преданной дружбе.

Симона Вейль.

Письма к аббату Жозефу-Мари Перрену[23]

1

Марсель, 19 января 1942 года

Дорогой отец,

я решаюсь писать Вам, чтобы завершить –