Не важно по каким мотивам, но люди действительно устремились в вербовочные пункты, которые Бергер насадил по всем оккупированным странам Северо-Западной Европы с середины 1940 года. Его мало интересовали идеологические последствия включения такой пестрой коллекции народов в войска СС – как это скажется на СС в целом и на их отношении к Гитлеру. Его заботило единственно количество. И в этом смысле он был более чем удовлетворен. В конце 1940 года в Эльзасе оборудовали подготовительный лагерь для новобранцев, где их натаскивали и в военном деле, и в идеологии. К весне 1941 года было создано первое ненемецкое воинское формирование СС – дивизия «Викинг», состоявшая из фламандских, голландских, датских и норвежских добровольцев, с немецким кадровым обеспечением. Части СС, набранные в «родственных странах», со временем включали в себя представителей все новых наций, нарушая понятие «чистоты нацизма».

Бергер стал даже вербовать среди восточных народов. Фески и казачьи папахи выглядели, конечно, странно в гиммлеровской армии идейного пуританства. Сначала рейхсфюреру казалось, что прием «восточных недочеловеков» в ряды СС – это оскорбление принципа германизма; но Бергер убедил его, что на восточных европейцев надо смотреть как на военную добычу, которую можно использовать по своему усмотрению. Началось с прибалтов, за ними последовали украинцы и другие нации, наконец, даже русские; а кульминацией всего этого стала вербовка балканских мусульман. В общей сложности около 200 тысяч человек из стран Восточной Европы и России служили в ваффен-СС. Год от года полнился список рекрутов Бергера, год от года войска СС росли как на дрожжах. В 1940 году в их рядах было 100 тысяч, в 1941-м – 220 тысяч, в 1942-м – 330 тысяч, в 1943-м – 910 тысяч человек.

Приток людей в ВТ позволил их Главному управлению избавиться от неприятного ярлыка военной полиции. Войска СС вышли на дорогу побед, которым трудно найти параллель в истории войн. Уже во время Западной кампании СС доказали, что против них трещат дивизии и армии. Сильные, спортивные парни бурей пронеслись по Голландии, Бельгии, Франции – фанатичные, неудержимые, нечувствительные к потерям, ведомые слепой энергией атаки, они очень отличались от всех прочих войск германской армии. Первый Железный крест в этой кампании достался оберштурмфюреру Красу из гвардейского полка, и это было лишь почином. Снова и снова части СС бросались вперед, обеспечивая успех немецкого наступления. Дитриховский «Лейбштандарте» при этом выставлял напоказ некую особую небрежность – что к врагу, что по отношению к своим же офицерам. Такое вообще было чуждо вермахту.

Во время преследования английских войск на пути к Дюнкерку гвардейский полк получил приказ форсировать хорошо защищенный канал Аа и взять город Ваттен. Однако 24 мая 1940 года Ставка Гитлера отменила операцию. Дитрих пренебрег приказом, и через несколько часов «Лейбштандарте» был уже на другом берегу. Потом этот полк, шедший в авангарде бронетанковой группы генерала Клейста, помешал французам создать линию обороны в районе Луары. Стремительно наступая на юг, он достиг Сен-Этьена, значительно опередив основную массу немецких войск.

Другие эсэсовские части действовали не менее успешно. Полк «Фюрер» сломал линию Греббе в Голландии, дивизия ВТ гнала противника до испанской границы, дивизия «Мертвая голова» захватила переправу через Сену и плацдарм у Луары.

Армейские генералы взирали на эту жажду боя со смешанным чувством восхищения и неприязни. Казалось, что новички насмехаются над традиционной разумной тактикой. Многие разделяли точку зрения социолога Вернера Пихта: «Нет, это не новый тип солдата-фронтовика; это сообщество связанных клятвой людей, готовых на любую миссию для фюрера». Наиболее резко армейское суждение об СС выразил генерал Хепнер, у которого в подчинении был в то время Айке. Когда Айке рапортовал, что приказ о наступлении выполнен и с людьми при этом не считались, генерал заметил: «Это подход мясника».

Армейских офицеров ужасал тот факт, что эсэсовские командиры определенно не хотели даже учиться беречь вверенных им людей. Многие, хотя и не все, конечно, просто ввели в практику урок, усвоенный еще в кадетских школах, что высший долг солдата – выполнить приказ и принять смерть. Соответственно и потери у них были неслыханные для армейских частей. Битва за Францию еще не начиналась, а потери среди эсэсовских командиров оказались такие тяжелые, что пришлось брать офицерское пополнение прямо из кадетских школ.

При всем при том вожди вермахта увидели для себя опасность в частях СС. Соперник вермахта вышел на поля сражений и явно произвел впечатление на фюрера. 18 июля 1940 года в рейхстаге Гитлер сказал о заслугах «бравых дивизий и полков СС». Похвала от фюрера, сознание собственных успехов да еще и неприязнь соперников – все укрепляло корпоративный дух частей СС, дух высокомерного презрения, с которым гвардейцы обычно взирают на «солдатню». Видно было, как они натягивают себе на плечи мантию национальной военной элиты. В них вдалбливали, что они должны быть особенно верными бойцами за нацистский режим, но в собственных глазах эсэсовцы были просто рисковыми ребятами, десантниками – этакое окруженное аурой жесткости и мужественности сообщество, спаянное чувством избранности, со своими правилами и верное лишь себе.

Группенфюрер СС Ганс Ютнер, начальник штаба, а в дальнейшем – начальник Главного управления ВТ, настаивал, чтобы ваффен-СС соответствовали требованиям и стандартам вермахта и чтобы даже следа не осталось от их изначально полицейского характера. Главным камнем преткновения был Айке. Его дивизия «Мертвая голова» никак не тянула на роль гвардии.

Айке жаловался обергруппенфюреру Вольфу, что в Берлине его «прямо ненавидят» и что, как только он оказался за пределами Германии, «кое-кто все силы прилагает, чтобы подорвать доверие рейхсфюрера, которым он пользовался долгие годы».

Ютнер считал, что ради престижа войск СС бывший армейский казначей Айке должен быть отстранен от командования дивизией: слишком много там происходило возмутительных событий. 26 мая 1940 года было совершено первое на Западном фронте военное преступление – командир роты 2-го полка расстрелял 100 английских военнопленных, захваченных в Северо-Западной Франции. Во многих подразделениях дивизии сохранялись варварские методы, свойственные охранникам концлагерей. Кроме того, Айке тайно получал дополнительное вооружение из лагерей Ораниенбурга и Дахау, а также самовольно приобретал грузовики в неоккупированной зоне Франции из-за отказа вермахта предоставить ему машины. И последняя капля: в августе 1940 года, когда нужно было некоторых отпустить, Айке велел им написать заявления, что они никогда и нигде не будут жаловаться на условия в дивизии.

Это уж чересчур, решил Ютнер, и Айке был призван к порядку. Ему приказали немедленно покончить с заявлениями, все «левые» транспортные средства были конфискованы, военные юристы СС допросили лиц, причастных к незаконному приобретению оружия, и Ютнер пригрозил, что в случае дальнейших нарушений субординации со стороны Айке все его тайные перевозчики оружия предстанут перед трибуналом.

Разъяренный Айке объявил, что отныне из принципа будет отчитываться только лично рейхсфюреру, а Ютнер может лишь просить одолжения. Однако Ютнер продолжал расследование, и в Ставке СС было составлено подробное досье относительно методов командования Айке. Тот снова выразил протест. Он написал Ютнеру: «Когда в боевой дивизии СС, потерявшей на полях сражений 23 офицера и 370 сержантов и рядовых, производят расследование просто с целью получения компромата на честных офицеров и рядовых СС, то это – чистой воды марксизм и подрыв доверия».