невообразимо вкусной, он съел всё без остатка.

— А есть еще?

— К сожалению, вам больше нельзя. Вот, есть компот из шиповника. Он очень полезен при потере крови.

— Отлично, давай. Много я потерял?

— Очень, — Анонимус протянул кружку. Компот Аверин тоже выпил залпом.

— А чей это был голос? — спросил он. — Вы спорили.

— Это был Кузя, ваше сиятельство.

— Кузя… Кузя! — Аверин попытался вскочить, но всё тело пронзила боль. Анонимус стремительно рванулся к нему и осторожно прижал к кровати, не позволяя подняться.

— Вам нельзя. Еще рано, врач категорически запретил.

— Кузя. Где он? Что с ним, он жив?

Аверин понял, что последний вопрос был дурацким. Конечно, див жив. Иначе как бы он слышал его голос? Но… тогда почему жив он сам?

— Да, ваше сиятельство. Но он несколько изменился. Вам сейчас нельзя волноваться. Отдыхайте. — Анонимус собрал пустую посуду на поднос и пошел к выходу.

— Анонимус, отвечай. Где он? Я могу с ним поговорить?

Фамильяр обернулся:

— Конечно. Как только доктор разрешит вам посещения.

Он поклонился и вышел за дверь.

Аверин остался полулежать на подушках.

Как же так? Что произошло?

В памяти кусками всплывали эпизоды произошедших событий. Вот он у Анастасии, в бокале красное вино. Вот дорога, пустая телефонная будка. Кузя, нанизанный на копье.

Перекошенное лицо демона.

Огромная серебристая лапа с головой, насаженной на коготь.

Почему он жив? Почему Кузя его не сожрал? Неужели его успели остановить? Но кто? И, самое главное, как?..

Аверин почувствовал, что смертельно устал. Слегка пошевелив головой, он устроился поудобнее и снова заснул.

В следующий раз он проснулся от того, что в окно светило солнце.

— Доброе утро, ваше сиятельство. Если хотите, я задерну шторы. — Анонимус поднялся со стула возле окна и шагнул к кровати.

— Нет, лучше дай мне поесть.

— Как вы себя чувствуете?

— Отлично.

Он попытался сесть. Анонимус подставил руку, помогая, но в целом у него получилось самостоятельно.

На кровати появился низкий столик с завтраком. И этот завтрак выглядел как полноценная еда.

Расправившись с ней, Аверин посмотрел на Анонимуса:

— Ну как, посещения уже разрешены?

— Да, ваше сиятельство. Но если вы устанете, немедленно говорите.

— Хорошо, мой дорогой Цербер, я тебе сразу доложу.

— Что? — на лице Анонимуса появились удивление.

— Ничего. Это я так шучу.

Анонимус вышел. И сразу же дверь распахнулась и влетел Кузя.

— Гермес Аркадьевич! Вы хорошо себя чувствуете?

Див бросился к нему и грохнулся на колени возле кровати, сложив руки на одеяло.

— Этот ваш… не пускает меня. Я три дня уже под дверью торчу. А мне можно уже, вам последнюю операцию сделали почти неделю назад.

— Неделю? Выходит, я здесь уже неделю?

— Не-а. Две с половиной. Сначала вы лежали в реанимации. Потом вам сначала одну операцию сделали, потом еще одну. Сказали, что если всё будет хорошо, вас выпишут через несколько дней.

Кузя поднял голову и улыбнулся. Но Аверин смотрел не на его лицо. А на золотого двуглавого орла на его шее. Что ж… не такой уж плохой конец у этой истории, если разобраться. Но почему-то стало грустно.

Додумать эту мысль он не успел. Дверь снова открылась, и в палату вошел Виктор. И на его лице улыбки не было.

— Кузя, выйди. Мне нужно поговорить с Гермесом Аркадьевичем. Доктор сказал, что уже можно.

— Ну Виктор Геннадьевич!

— Кузя, вышел, — проговорил Виктор тоном, не терпящим возражений.

— Ладно, — Кузя встал и поплелся к двери.

А Виктор зашел и присел на стул возле кровати.

Некоторое время оба молчали.

— Как вы? — спросил Виктор.

— Жив, как видите, — Аверин попытался улыбнуться.

— Да… вижу, — Виктор посмотрел куда-то в сторону. И, видимо, устав от тягостного обмена любезностями, повернулся и посмотрел Аверину в глаза:

— Как вы могли… и вы мне еще голову морочили!

Аверин отвел было глаза, но понял, что это выглядит жалко. И оправдываться было бессмысленно, но он всё же проговорил:

— Я хотел вам сказать. Пытался даже пару раз. Понимаю, как глупо это звучит, но это была ошибка. И я не знал, как ее исправить.

— Вы про то, что водили меня за нос с Кузей? Я знаю, он мне всё рассказал. Вы же сами велели ему сдаться.

— Да… — Аверин всё-таки улыбнулся, — но я не думал, что выживу.

— Именно. А я как раз про это и говорю. Про то, как и почему вы выжили.

Он поднял руку и положил что-то на одеяло. Аверин посмотрел — это было лезвие его кинжала.

— Знаете, что это?

— Конечно, — Аверин протянул здоровую руку и взял лезвие двумя пальцами, — это мой серебряный кинжал. Кузя как-то сумел найти его и вогнать в горло того демона… Впрочем, я уверен, вы это всё тоже уже знаете.

— Конечно. А вот вы знаете, что ваш див сжимал эту штуку в руке ровно до тех пор, пока я не приставил к его голове пистолет?

— В руке? Пистолет?.. Я не понимаю…

— А вы подумайте. Вы же колдун.

Аверин нахмурился и еще раз посмотрел на лезвие.

Проклятье… ну конечно же… Выходит, Кузя специально причинял себе боль, сжимая серебряный нож, чтобы…

— Вот же черт… — Аверин бессильно уронил руку на одеяло. Лезвие выскочило из пальцев и упало на пол.

— Помните, что вы мне постоянно говорили? — Виктор повысил голос. — «Они не люди!» «Не очеловечивайте их!» «Всё, что они хотят, это сожрать!» Вы хоть сами себе верили? И после всех этих разумных слов, что вы сделали? В одиночку рванули сломя голову к дому Хмельницких, чтобы отдать жизнь за «не человека»! Никогда не поверю, что в этот момент вы думали о кучке пьяных анархистов! Нет, вы были готовы погибнуть, спасая своего дива! А когда я нашел парня в больнице, его трясло так, что под ним диван ходуном ходил. Он был весь в вашей крови! И знаете, чего он боялся больше всего? Что сорвется. Я, дурень, еще пистолет на него наставлял, вспомнил, что вы говорили про опасность для жизни. Да только Фетисов меня потом просветил. Гермес, когда я его увидел рядом с вами, там, возле особняка, он дыру в вашей ноге рукой зажимал. Он наврал