У Хелены от слов Леттке возникло неприятное чувство, как будто у него перед глазами было убежище Артура, и она возразила, возможно, более резко, чем следовало:

– Не думаю, что это сработает. Потому что привычки и жизненные обстоятельства могут резко отличаться. Например, старая стиральная машина потребляет в три раза больше электроэнергии, чем современная. А что касается размера квартиры, то тут тоже есть большие различия. Например, дом моих родителей огромен – у нас более двух десятков комнат и используется много ламп. Важную роль играет и то, как осуществляется отопление – с помощью дров, угля или электричества…

– Несомненно, – прервал ее Адамек. – Но у кого есть новая стиральная машина, определяется по таблице покупок. И кто пользуется электрическим обогревателем, тоже где-то зафиксирован.

Леттке поднял руку.

– Я еще не закончил. Выдвигая свое предложение, я в первую очередь подумал о городах, в которых во времена Республики введены так называемые умные счетчики электроэнергии. В Веймаре, Касселе, Ганновере, Мюнхене, Гамбурге, в некоторых районах Берлина, Дортмунда и так далее, не знаю их все наизусть. Весь смысл подобных счетчиков в том, что показания можно запрашивать по глобальной сети и запрос осуществляется каждый час. Говорят, их ввели, чтобы лучше контролировать потребление электроэнергии, но на самом деле, чтобы сократить штат сотрудников, занимающихся сбором показаний…

– Припоминаю, – сказал Адамек. – Крайне неразумная мера, учитывая высокий уровень безработицы в то время.

– Да, но теперь это может нам пригодиться, – заметил Леттке. – Смутно припоминаю научное исследование о том, что можно определить по расходу потребления. Впечатляюще. Одно из утверждений: если увеличить частоту запросов – например, раз в минуту, что технически несложно, – по потреблению электроэнергии можно даже выяснить, какую телевизионную программу включили жители соответствующего домохозяйства.

Адамек издал недовольный звук.

– Это мы и так можем узнать.

– Всего лишь пример, – ответил Леттке. – Главное, что привычки потребления электроэнергии в домохозяйстве определяют типичный ее расход – а если он внезапно изменился, это может быть признаком того, что там кто-то скрывается.

Начальник призадумался над сказанным. Кажется, подумала Хелена, он не замечал, как при этом постоянно откатывается в своем кресле то немного назад, то снова вперед.

– Какие конкретно меры вы бы предприняли? – спросил он наконец.

– Сначала еще раз просмотрю отчеты СС, – ответил Леттке. – Если правильно помню, некоторые адреса находились в центре, в Веддинге, в Кепенике – в районах, где установлены умные счетчики электроэнергии. Это означает, что там имеются профили расхода потребления с почасовыми показаниями. Они нам поведают, можно ли выделить однозначные характеристики, которые отличают эти домохозяйства от других. Если да, будем искать аналогичные профили в других городах с такими же счетчиками электроэнергии и выделим несколько случаев – возможно те, которые также достигли примечательных, но неоднозначных значений в нашей оценке калорий, – передадим эти адреса в гестапо и подождем, насколько точным окажется такой подход.

– Хорошо, – кивнул Адамек. – Тогда так и действуйте. Но, пожалуйста, держите меня в курсе каждый день. Важно, чтоб мы могли быстро что-то предъявить. Вам потребуется помощь других наборщиц?

– Нет, – решительно ответил Леттке. – Это будет контрпродуктивно. Мы с фройляйн Боденкамп теперь сплоченная команда, и одновременное выполнение нескольких запросов такого масштаба может излишне затормозить систему.

Адамек взял берлинский список и немного отъехал назад.

– Ну что же, приступим к работе. Жду вашего первого отчета сегодня вечером.

* * *

На обратном пути мысли Хелены трепетали как птицы в клетке, которую яростно сотрясали. Идея Леттке наверняка сработает – она была уверена в этом. Это означало, что она еще раз поможет приговорить людей к лагерям, в которых их ждет смерть, но, если честно, больше всего ее беспокоил вопрос, будет ли обнаружена ферма Ашенбреннеров в результате поисков. Крестьянский двор – не обычное домохозяйство, и ни одна ферма не похожа на другую, поскольку существовало столько разных сельскохозяйственных машин…

– Зайдите, пожалуйста, ненадолго в мой кабинет, – прервал ее размышления голос Леттке.

Хелена кивнула, застигнутая врасплох.

– Да. Конечно.

Тут возникло чувство неловкости. Воспоминание о том постыдном моменте, о смущении оттого, что ее обличили как воровку презервативов. В звучании голоса Леттке что-то напомнило ей об этом – почему? Чего он хотел от нее?

Она смотрела, как он открывает кабинет, нерешительно последовала за ним внутрь, с тревогой ожидая, пока он закроет позади нее дверь.

Казалось, он не знал, с чего начать. Ходил взад и вперед перед окном, потирая руки и размышляя.

– Один вопрос, – наконец сказал он, остановившись и изучающе взглянув на нее. – Вы когда-нибудь получали для себя несанкционированный доступ к защищенным данным?

Ситуация с Верой Шнайдер не оставляла Леттке в покое. Специально, чтобы спокойно продолжить чтение ее электронных писем, он даже пришел на работу в субботу. Настолько на него не похоже и могло вызвать подозрения, но сторож лишь доброжелательно кивнул и сказал, что каждый делает то, что может, для Отечества.

Отечество нисколько не интересовало Ойгена Леттке. Он делал то, что мог, да – правда для себя.

Но, конечно, он ответил: «Да, да», и состроил покорно-страдальческое лицо, проходя контроль.

После электронного письма, в котором Вера Миллер, урожденная Шнайдер, сообщала о собственной свадьбе, прошло много времени, прежде чем она снова связалась со своей подругой Гертрудой. В то время молодожены жили в чрезвычайно стесненных условиях в прежней студенческой каморке Пола Миллера, но подыскивали подходящую квартиру, что совсем не просто в густонаселенном Нью-Йорке, ведь она еще должна быть доступной по цене.

На протяжении нескольких писем Вера Миллер описывала пережитые ими приключения – квартиры, посмотреть которые можно только отстояв длинные очереди; апартаменты, расположенные в захудалых негритянских кварталах; арендодатели, которые, помимо уплаты арендной платы, хотели обязать их выгуливать своих собак, заботиться о престарелой бабушке в дневное время и тому подобное, – а также повседневную жизнь в Америке.

«Я постоянно сожалею, что мой „Фолькстелефон“ бесполезен в этой стране; технологии сильно отличаются, говорит Пол. Вообще, портативные телефоны еще не так широко распространены в Америке, как у нас, они очень дорогие и являются привилегией богатых – а во многих районах вообще не работают. Не удивительно, ведь страна такая большая. И, с другой стороны, похоже, каждый американец владеет собственным автомобилем, что как раз имеет смысл, учитывая размеры страны. Мы еще не приобрели, но Пол уже усердно занялся сбором документов у продавцов автомобилей».