Это уже была наглость, и я решил, что пора включаться. Сказал энергично:

― Мог, еще как мог! Правда, он для этого должен был заранее знать, что Нинель сиганет с балкона. Потому что в следующий раз он попал к себе в квартиру, когда там уже сидели Мнишин и Харин. Вопрос: не могли ли эти граждане завладеть…

― Хорош! ― грубо оборвал меня Мнишин. ― Там перед нами тоже побывали. А это пока только схема взаимосвязей и некоторые предположения.

― Ну так и делайте предположения на основе схемы, ― пробурчал я. ― Из воздуха-то зачем?

― Ладно, ― покладисто согласился Мнишин, ― из воздуха не будем. Далее следует журналистка, пишущая под псевдонимом «Блаж», бывшая жена Северина, по его собственному признанию. И о чем она пишет? О сомнительных экспериментах доктора Ядова, убитого сразу после встречи с Севериным, который перед этим пьянствовал со своим дружком Воробьевым-Приветовым, владельцем «Фаруса». А этот самый Приветов сильно смахивает на некоего упомянутого в той же статье бывшей жены Северина «миллионера с политическим будущим», который ядовские эксперименты спонсирует. В «Фарусе» работал убийца Козырьков, который подорвал хранилище банка. А в банке, как нам удалось выяснить из сохранившихся банковских документов, у Нинель Шаховой имелся арендованный сейф.

Мнишин перевел дух. Надо же, раньше я даже заподозрить не мог в нем способности произносить столь длинные тирады! А он и не думал останавливаться.

― О чем еще она пишет? О том, что означенная Нинель Шахова обманным путем завладела электронными данными, фиксирующими незаконные медицинские эксперименты Ядова. Можно предположить, что участники экспериментов не горят желанием предавать их гласности. Данные сосредоточены на неких дисках, и Северину после ее смерти удалось их получить. В нарушение закона Северин не сообщил в правоохранительные органы о наличии у него важных улик и прочих обстоятельствах, касающихся совершения тяжких преступлений разными лицами, равно как и о своем участии в этих событиях.

― Моем участии в каких событиях? ― угрюмо уточнил я. ― В совершении тяжких преступлений?

― Я этого пока не говорил! ― Мнишин вскинул руки с воздетым карандашом. Тоже своего рода фрейдистский жест: да, я дирижер этой капеллы, и с пульта меня просто так не сгонишь. ― Но есть вопрос: почему Северин скрывает от правосудия наличие у него важной информации, содержащей серьезный компромат? Не стоит ли за этим попытка шантажа?

Вот на этом месте я решил, что надоело. Или решил сделать вид, что я так решил. Сказал строго:

― Знаете что, дорогие гости, мне ваши демонстрации надоели. Можете со своими плакатами проводить их на Триумфальной или где больше нравится. Кроме домыслов и статеек в Интернете, факты у вас имеются?

― Имеется совокупность фактов, которая… ― неожиданно начал было свою арию Харин, так и стоявший с развернутой схемой в руках. Но я его оборвал:

― Помолчал бы, а? Кульманам разговаривать не положено. ― И снова повернулся к его начальнику: — Молодцы, хорошо поработали мозгами. Готовы предъявить мне какое-то обвинение?

В ответ Мнишин посмотрел на меня так, что стало ясно: он готов сожрать Северина без соли и перца, но насчет предъявления обвинения полной уверенности у него нет.

― Тогда чего вы от меня хотите?

― Правды, ― вкрадчивым голосом сообщил он. — Ничего, кроме правды. И нормального желания помочь коллегам.

Это было уже что-то совсем новое.

― Хорошо, ― согласился я. ― Если коллеги хотят правду, они ее получат. Как предпочитаете, в устном виде или в письменном?

― Лучше в письменном, ― воодушевился Мнишин. ― Ты ж сам работал, должен знать…

― Работал, ― кивнул я. ― Знаю. Все как раньше: объяснение на имя начальника ОВД?

Получив подтверждение, пододвинул к себе стопку бумаги, взял ручку. Люсик, это малая малость того, что я тебе должен, но надеюсь, ты будешь довольна.

― Так, ну, шапку мы опустим, потом дописать можно. Я по существу, ладно?

И начал писать, вслух повторяя за написанным:

― «В процессе выполнения договорных работ по поручению клиента мною было обнаружено подпольное незарегистрированное медицинское учреждение, в котором также предоставлялись населению услуги сексуального характера, сдавались помещения для групповых оргий, в том числе с садомазохистским уклоном. По некоторым сведениям, „крышей“ данного заведения является ОПГ известного „вора в законе“ по кличке Дед Хабар, а непосредственное руководство осуществляет Алиса Игоревна Шахова, человек в округе известный. В мое распоряжение действительно попали видеозаписи проводившихся там оргий. Учитывая произошедшую утечку информации в СМИ, а также высокий статус некоторых клиентов заведения, мне представляется целесообразным передать данные материалы в центральный аппарат МВД или даже ФСБ. Считаю своей обязанностью также доложить…»

― Это я ведь начальнику нашего ОВД пишу, да? — уточнил еще раз я.

Мнишин с Хариным синхронно, но как-то автоматически кивнули, и я продолжил:

«…доложить, что указанное заведение располагается на территории вверенного Вам отдела внутренних дел, в подвале под „Музеем восковых фигур“, буквально в ста метрах от здания ОВД, сведения о чем пока не попали в прессу. Не имея прямых оснований подозревать сотрудников отдела в коррупционных действиях и в то же время не сомневаясь в их компетенции и полной осведомленности обо всем, происходящем, что называется, „на земле… “

Дойдя до этих слов, я поднял глаза на гостей. Боже правый, неужели я удостоился стать свидетелем природного явления, не менее редкого, чем лунная радуга или огни святого Эльма! У начальника нашей уголовки на щеках высыпали бордовые пятна, словно его ни с того ни с сего поразила детская болезнь краснуха. Мнишин покраснел! У Харина же, наоборот, лицо приобрело совершенно несвойственную ему благородную бледность, как у тургеневской девушки, пьющей ради этого уксус.

Была долгая томительная пауза. После чего я скомкал лист бумаги, на котором писал, и отправил его в мусорную корзину. Сказал примирительно:

― Что-то, ребята, нетворческое у меня сегодня настроение. Есть другие проблемы. На личном фронте… А насчет правды я вам так скажу: нету ее, братцы, на земле. И даже хуже: нет ее и выше.

При последних словах я натурально ткнул пальцем в потолок и с удивлением отметил, что глаза всех присутствующих рефлекторно проследили за тем, куда я указываю.

― Нет, ну если серьезно, ― продолжал я, думая об одном: как бы сделать пилюлю послаще, ― вы же взрослые мальчики. Вон как сами во всем разобрались. И прекрасно понимаете: ни «Фарус», ни Хабар вам не по зубам. А мне и подавно. Я по уши в дерьме и пытаюсь выкарабкаться, но вы мне тут, к сожалению, не помощники. Убийцу и взрывника вы, честь и хвала, поймали. Но зуб даю ― завтра выяснится, что в «Фарусе» он уже полгода как не работает. А в подвале под музеем сейчас уборщица последний мусор выметает. Правосудию я вашему препятствую? Пожалуйста, все могу рассказать, хоть под протокол! Кто убил Шахова, кто убил Ядова ― понятия не имею. И готов нести ответственность за дачу ложных показаний. Диски вам нужны? Да заберите! Мне это, правда, не поможет ― покойникам обычно вообще мало что помогает. А вот вы сможете умереть героически, при исполнении служебных обязанностей. Глядишь, даже памятник вам поставят…