Однако эти инструкции не так просто было выполнить. Как мы видели, Август также оставил империи модель власти, основанной на завоеваниях и традиционной римской военной доблести. Он завещал своим преемникам и римскому народу мечту об идеальной империи, вмещающей весь мир. Можно ли было просто отложить в сторону пророчество Юпитера в «Энеиде» Вергилия о власти римлян «без предела и срока» только из-за одного провала? Не так повели себя римляне после поражения при Каннах.

В течение последующих 200 лет, вплоть до II в., противоречивые тенденции развития империи – укрепление в существующих границах и расширение – на удивление легко уживались. Прибавлений к римскому миру было немного. Клавдий, желая, видимо, подправить свой невоинственный имидж, похвалялся завоеванием Британии и ознаменовал это событие триумфом в 44 г., первым за почти 30 лет. Символическая ценность триумфа была очевидна: первое завоевание Рима в неведомых землях, что лежали за Океаном (в данном случае Океаном считался Ла-Манш). Недолговременные экспедиции Юлия Цезаря на этот остров наконец-то переросли в постоянную оккупацию. Тем не менее это трудно назвать широкомасштабной экспансией, и в последующие десятилетия продвижение на север в сторону Шотландии происходило очень медленно. Географ Страбон в начале I в. с осторожностью оценивал шансы присоединить к империи Британию, и сама его сдержанность свидетельствовала об изменениях имперской политики. Проанализировав характеристику бриттов (высокие, кривоногие, странные) и ресурсы острова (зерно, скот, рабы и охотничьи собаки), Страбон пришел к выводу, что содержание военного гарнизона на этой земле превысит выгоду от возможных поступлений. Но Клавдию нужна была слава.

88. Голова позолоченной лошади из Вальдгирма (работают реставраторы). Находка явно свидетельствует о том, что до поражения римлян в 9 г. поселение планировалось превратить в крупный город с полным набором представителей власти, включая самого Августа на коне. Но город, как показали раскопки, остался недостроенным

Существенное прибавление территорий принесли только кампании Траяна: в 101–102 гг. в результате военных операций, подробно описанных на его колонне, он покорил Дакию, часть которой сейчас входит в Румынию; в 114–117 гг. воевал в Месопотамии и добрался до территории современного Ирана. Это была крайняя точка проникновения римлян на Восток, однако задержались они там ненадолго. Придя к власти в 117 г., Адриан в первые же дни правления отказался от большей части новых завоеваний. Успех Траяна был отмечен весьма странным триумфальным шествием: поскольку Траян умер по дороге домой, место в триумфальной колеснице заняло его изображение. Да и захваченные земли к этому моменту уже были возвращены.

89. Изображенная на колонне Траяна армия выглядит эффективной военной машиной, обученной не только убивать врагов, но и осваивать территорию: войска изображены в процессе вырубки леса в Дакии

Препятствий завоеваниям было множество. Во-первых инструкции Августа, хотя посмертные пожелания имели не столь большой вес, как надеялся покойник при жизни. Во-вторых, сыграло свою роль прекращение конкуренции, которая была свойственна эпохе Республики. Императоры, которые присваивали себе военные успехи, вне зависимости от своего участия в операциях, соревновались в основном со своими мертвыми предшественниками, и это было соперничество гораздо меньшего накала, чем, скажем, между Суллой и Марием или Помпеем и Цезарем. Одновременно складывалось понимание, что империи нужны границы, пусть даже многообещающее пророчество из «Энеиды» никогда и не забывалось. Это не означало фиксированных границ в строгом смысле: существовала довольно размытая зона, в которой влияние Рима угасало по мере продвижения на территорию за пределами империи. При этом всегда были народы, чьи земли формально не были превращены в провинцию, но которые, однако, подчинялись римской власти по старой модели «империи покорности». Поэтому современные карты, которые рисуют границы Римской империи в виде простой четкой линии, вводят нас в заблуждение. Однако со временем очертания империи становились менее расплывчатыми, римляне все больше дорожили определенностью своих границ, что и демонстрирует стена, построенная по приказу Адриана, на севере Британии.

Адрианов вал, как мы это называем, растянулся на 117 км, через весь остров, от одного побережья к другому. Его возведение потребовало огромное количество человеко-часов военнослужащих. При этом не очень ясно, для чего это делалось: раньше ученые предполагали, что понадобилось защитное сооружение от варваров, но это соображение оказалось неубедительным. Да, действительно, существует единственное упоминание одного античного автора, анонимного биографа и фантаста конца IV в. (почему-то пожелавшего «состарить» свои сочинения на сто лет), которое приписывает Адриану планы по размежеванию римлян и варваров. Но такая стена вряд ли могла сдержать сколько-нибудь серьезно настроенного и организованного неприятеля, решившего преодолеть ее, тем более что большая ее часть была сделана из торфа, и лишь некоторые участки (которые сохранились и тиражируются на популярных фотографиях) были каменными. Проход по гребню не предусматривался, а значит, вал не мог толком служить для наблюдений и охраны. А для таможенного барьера, о чем заговорили недавно, или для ограничения миграции вал кажется слишком грандиозным. Единственная цель, которую вал успешно решает, – доминирование над местным ландшафтом, создающее ощущение, что здесь заканчивается империя. Вряд ли было совпадением, что примерно в это же время аналогичные, хотя и менее впечатляющие, стены, насыпи и укрепления были построены в других пограничных районах: границы империи приобретали более отчетливые формы.

90. Адрианов вал, назначение которого до сих пор не очень ясно, поныне тянется между холмами Северной Англии. Возможно, это было скорее символическое, чем оборонительное сооружение: преодолеть его особого труда не представляло. Вал, очевидно, обозначал границу римской территории

Никому в Риме и других городах империи в то время не приходило в голову, что проект покорения всего мира сбавил обороты. Изображения побед римлян и поражений варваров виднелись повсюду. Дипломатические успехи в переговорах со строптивыми соседями приветствовались с таким пылом, будто победы в масштабной войне. После заключения бесславного мирного договора с Тиридатом, царем Армении, Нерон заставил царя в 66 г. преодолеть тысячи километров, чтобы в Риме получить диадему из рук самого императора, который по этому случаю оделся в костюм полководца-триумфатора. Говорят, что в день посещения Тиридата он покрыл театр Помпея изнутри листами золота, чтобы все сияло. Победы в оборонительных войнах против внутренних врагов, восставших жителей и вторгшихся соседей отмечались как славные достижения. Колонна Марка Аврелия, к примеру, законченная к 193 г. и превышающая свою соперницу – колонну Траяна – ровно на несколько метров, увековечила кампании, послужившие удачным, но очень дорогостоящим ответом на вторжение германских племен. Повсеместно возвышались статуи императоров в великолепных доспехах и бросались в глаза изображения покоренных, связанных и попранных варваров. Возможно, это был наиболее простой способ разрешения противоречий, доставшихся в наследство от первого Августа: искусство и символика могли вполне компенсировать утраченные в реальной жизни триумфы над варварами.