Только сейчас Соня замолчала, вся потная от крика.

– Именно. Если бы ты хорошо себя вела, ничего бы не произошло. Ты могла бы вернуться домой, как только я здесь закончу. Ты бы поимела свое маленькое приключение, и все были бы рады и довольны. Но, к сожалению, этого не произошло.

Соня попыталась что-то сказать, но ее не было слышно.

– О’кей, только ради тебя, – сказал он и снял скотч с ее рта.

– Тебе не уйти, знай это. Они начнут интересоваться, где я, и станут искать, и уверяю тебя, Фабиан не успокоится, пока не…

– Фабиан, – перебил ее Дидрик Мейер со смехом, одновременно снова заклеивая ей рот скотчем. – Как трогательно, что ты по-прежнему думаешь, что он приедет на коне и спасет тебя, хотя ты только что потребовала развод. Но кто знает? Может быть, ты права. Ты ведь всегда можешь надеяться. Проблема в том, что он не станет искать здесь. Может быть, где-нибудь в Лос-Анжелесе, куда ты сбежала со своим новым любовником Алексом Уайтом. Кстати, я тебе не сказал? Завтра вы покупаете билеты, а послезавтра едете. Даже не попрощавшись с детьми. Немного невежливо, если хочешь знать мое мнение. Я, по крайней мере, написал письмо и попробовал все объяснить, а ты даже на это не нашла времени. – Он покачал головой. – Тебе есть над чем подумать, пока не кончится кислород. Чао-какао.

Соня опять начала кричать заклеенным ртом, но на этот раз он не обратил никакого внимания. Положив крышку обратно на ящик, стал отверткой привинчивать винты – один за другим. Закончив работу, отложил инструмент, схватил ящик снизу и свалил его в яму. После чего подошел к миниэкскаватору и повернул было зажигание, как в его кармане раздался сигнал мобильного.

Он взял его и открыл сообщение.

Окружена полицаями. Ни единого шанса.

Нова.

Матильда и Эсмаральда сидели в подвале на полу за развешенными скатертями, уставившись на свечу-колонну, пламя которой трепыхалось во все стороны, словно одновременно несколько человек пытались задуть его. Прошло несколько часов после последнего сеанса, когда все спуталось. И, тем не менее, Матильда все еще была потрясена. Если верить Грете, кто-то из членов ее семьи умрет, но она понятия не имела, кто. Она отвела глаза от мерцающего пламени и убедилась, что Эсмаральда, судя по ее виду, чувствует себя так же плохо.

– Эсма… Мы не можем сидеть здесь всю ночь, – наконец сказала она. – Мы должны что-то сделать.

– Знаю, – отозвалась Эсмаральда, не сводя глаз со свечи. – Я только не знаю что.

– Мы не можем снова обратиться к ней и попросить прощение?

– Это не так просто. – Эсмаральда подняла глаза и встретилась с подругой взглядом. – Ее доверие к нам подорвано и, похоже, навсегда.

– Как ты можешь быть так уверена в этом? – Матильда невольно почувствовала раздражение из-за того, что Эсмаральда думает, что только она знает абсолютно все. – А что, если она не так сильно рассердилась, как ты утверждаешь. А что, если она только сидит и ждет, что мы опять вступим с ней в контакт.

– Ты разве сама не чувствуешь? – Эсмаральда развела руками. – Ты не чувствуешь настроения в воздухе?

Матильда покачала головой. Она чувствовала только то, что находится в свободном падении.

– Но что мы потеряем, если попробуем? – наконец спросила она.

– Много чего.

– Например? Что может случиться самого плохого? О’кей, она немного сердится, но это пройдет.

– Ты не понимаешь, – Эсмаральда покачала головой. – Я ни за что не должна была соглашаться на то, чтобы ввести тебя в тот мир.

– А почему? Я ведь ничего не сделала. Ты уже забыла, что это ты вдруг опустила указку вниз и прервала сеанс?

– Я ничего не забыла, а вот ты, похоже, забыла. Это было ради тебя. Я пыталась предупредить и остановить тебя, но ты отказывалась слушать. Что мне было делать?

– Дать мне продолжить, естественно.

– Продолжить? Каким образом? Ты же задала массу вопросов, на которые на самом деле не хотела получить ответы.

– Что значит не хотела? Тебе, может быть, плевать. Но не мне. Если кто-то из моей семьи действительно умрет, я, конечно, должна знать кто.

– Это почему? – Эсмаральда посмотрела Матильде в глаза.

– Что значит почему? Это и так понятно.

– Вот как? Я бы скорее сказала, что это точно наоборот. Если немного подумать. Что ты будешь делать с этой информацией? Расскажешь маме или папе? А если это твой брат? Или ты сама? И что ты скажешь? Ты же не думаешь, что можешь изменить ход событий. Произойдет то, что произойдет.

Матильда не знала, что ответить.

– Матильда… – продолжила Эсмаральда. – Проблема в том, что ты и так выяснила слишком много. Ты открыла дверь, которую никогда не должна была открывать.

– O’кей, я понимаю, – Матильда кивнула. Может быть, все обстоит именно так, как утверждает Эсмаральда. Но что ей сейчас с этим делать? Уже слишком поздно. Дверь широко распахнута, и остается только войти в нее.

– Точно?

Матильда опять кивнула и попыталась придать себе как можно более убедительный вид. Если ложь – единственный способ заставить подругу согласиться и опять разложить доску, пусть будет так.

– Но я все равно считаю, что нам стоит попробовать снова подружиться с Гретой, – сказала она.

– Я чувствую, что она не хочет.

– О’кей, если она не захочет, так тому и быть. Но тогда мы, во всяком случае, попробовали.

Эсмаральда немного подумала, а потом, вздохнув, согласилась.

– Но никаких вопросов о смерти или о чем-то в этом роде. Мы только попросим у нее прощение.

Матильда кивнула.

– Ты должна обещать.

– Обещаю.

Эсмаральда несколько секунд смотрела Матильде в глаза и только потом достала доску и поставила ее между ними. Затем вынула планшет и положила его посреди доски. Потом девочки положили на планшет указательные пальцы и стали ждать.

Но ничего не происходило. В отличие от других сеансов, когда указка начинала двигаться по доске в знак приветствия с другой стороны, она была неподвижна.

– Как я и подозревала, – сказала Эсмаральда. – Она не хочет.

– Есть ли в этой комнате добрые духи? – напрямую спросила Матильда и встретила недоумевающий взгляд подруги. – Я спрашиваю, есть ли в комнате добрые духи? – спросила она, не отнимая пальца от планшета.

– Матильда, не стоит. Она не хочет.

– Грета, ты меня слышишь? Ты здесь?

– Только не называй ее по имени.

– Это почему?

– Тогда она может прийти, даже если настроена не по-доброму.

Матильда вздохнула.