Повсюду валялись груды строительного мусора, старая мебель в чехлах и прочий хлам. Большой стеллаж вдоль одной стены, тем не менее, свидетельствовал о стремлении упорядочить хаос. Но, судя по покрывавшему все слою пыли, с тех пор прошло несколько лет. Под брезентом стоял старый «Порш», который явно не заведешь за один час.

Но никаких признаков присутствия там Тувессон Фабиан пока не нашел. Ее не было в фургоне на трассе Е6, а ее собственная машина была припаркована на улице. С другой стороны, хутор большой, и она с тем же успехом может находиться как на конюшне, так и в подвале.

Фабиан остановился и прислушался – он действительно услышал какой-то звук, или ему только показалось? Может быть, это кто-то из спецназовцев. Сказать невозможно. Особенно в таком шуме. Группа из семи человек издавала столько различных звуков во время поисков, что они сливались воедино. Но ему показалось, что он слышит компрессор холодильника или морозильника.

– Прикажи всем помолчать несколько минут, – сказал он по рации, и через полминуты в большом подвальном помещении воцарилась тишина. Фабиан стал ждать и зацепился взглядом за одну из оплетенных бутылей с жидкостью. Бутыль стояла рядом с грудой картонных ящиков на столе, покрытом красной скатертью, которая свисала до самого пола.

Разумеется, теперь жужжание прекратилось, и чем больше проходило секунд, тем больше он убеждался в том, что, наверное, ему померещилось. Но, заставив всех замолчать, он решил подождать еще минуту, чтобы удостовериться, что это действительно не холодильный компрессор, который в любую секунду может заработать.

В кармане зажужжал мобильный. Фабиан взял его и увидел, что Соня прислала фото, но оно было темным и расплывчатым. Сначала он разглядел только людей с заклеенными ртами, которые сидели на диване, напоминающем его собственный. Но подожди… Как только до него дошло, опять зажужжал телефон.

Бутылка выскользнула из руки Тувессон и застряла между стеной и Сандрой Гульстрём.

После чего наступила тишина.

Никакие мысли не путались.

Никакой пульс не бился.

Никакого дыхания.

Тишина в самом полном смысле этого слова.

Даже когда открыли крышку морозильной камеры, перепад давления в воздухе был недостаточно велик, чтобы ее слух воспринял это как звук. То же самое со слепящими лучами света шарящих карманных фонариков, которые не могли пробить плотную тьму.

Теперь они снова были здесь. Голоса его старых коллег Томаса и Ярмо. Крики о помощи. Как напоминание о его поражении. Напоминание о том, что, чтобы он ни думал, он опять потерпит поражение. С той разницей, что в этот раз жертвой падет его собственная семья.

Он понятия не имел, что произошло на самом деле. Является ли Алекс Уайт, как он подозревал в начале, действительно одной из жертв, или Дирик Мейер вступил в контакт с Соней как-то по-другому. Но это не играет никакой роли. Сейчас только одно имеет значение: любой ценой успеть вовремя, пока преступник не начал претворять свои угрозы в жизнь.

Фабиан без труда нашел место на Е6, где остановили фургон и схватили Нову Мейер. Синий свет фар полицейских машин был виден за несколько километров. К тому же, несмотря на поздний час, образовалась длинная пробка, поскольку внутренний ряд оцепили, и полицейские в форме проверяли каждую проезжающую машину. Иными словами, операция по-прежнему была в самом разгаре.

Он предъявил свое удостоверение, заехал за оцепление и припарковался. Впереди в двадцати метрах от него стоял фургон Муландера рядом с фургоном Новы, который немного занесло на траву. Но самого Муландера не было видно. А также никого из его ассистентов, которые наверняка смогли бы его узнать. Вероятно, они находились в фургоне Новы, занятые сбором и фиксацией технических доказательств.

Он вышел из машины и бросил взгляд на часы. Уже без пяти час, а это значит, что у него осталось всего лишь тридцать пять минут, чтобы найти полицейских, которые охраняли Нову Мейер, убедить их передать женщину ему и после этого поехать с ней домой. Что будет потом, пока непонятно.

– Фабиан! Что ты здесь делаешь?

Фабиан обернулся и увидел, что Муландер вышел из фургона и направляется к нему.

– Я хочу начать допрашивать Нову Мейер, – сказал он, пока они пожимали друг другу руки, сам удивившись, как естественно у него получилось. – Ты не знаешь, где они ее держат?

– Знаю, она сидит в машине полиции Ландскруны, вон там, – Муландер кивнул в сторону одной из мигающих полицейских машин. – Насколько я понял, с тех пор, как ее схватили, она не произнесла ни единого слова. Кстати о болтунах: я только что говорил с Утесом, и он ничего не сказал о том, что ты приедешь.

– Вот как? Но я уже здесь. – Фабиан пожал плечами, чтобы подчеркнуть, что не собирается терять время на решение этой проблемы. – Как у вас идут дела? Что-нибудь нашли?

Муландер просиял.

– Парики, одежда, фото, большая ментальная карта, водительские удостоверения, компьютеры. Не говоря уже обо всем прочем. Хёгсель будет прыгать обеими ногами от радости. Так что теперь поднажми как следует на эту барышню, чтобы она сказала, где скрывается ее брат. Может, хоть в эти выходные удастся отдохнуть.

– Будем надеяться, – сказал Фабиан и коротко кивнул. – Увидимся. – Он пошел дальше туда, куда указал Муландер, и в одной из полицейских машин увидел Нову. На заднем сиденье между двумя полицейскими в форме виднелся силуэт женщины, обманувшей его, как никто другой.

– Да, кстати! Еще одно дело! – закричал Муландер достаточно громко, чтобы он не смог притвориться, что не слышит.

Фабиан посмотрел на часы и снова обернулся. Пять минут первого. Осталось двадцать пять минут.

– Хорошо сработано с Тувессон. Утес сказал, что она оправится без серьезных последствий, хотя у нее была и остановка сердца, и сильное переохлаждение.

– Да, все висело на волоске, – отозвался Фабиан и несколько раз молча кивнул, пока, наконец, не почувствовал, что можно идти дальше.

Остальное прошло достаточно гладко. Двое полицейских не нашли ничего странного в том, что он взял все на себя, и меньше, чем через пять минут, он ехал домой на улицу Польшёгатан, 19, рядом с Новой Мейер на пассажирском сиденье.

Вопросов было слишком много, но он не знал, с чего начать, и поэтому не задал ни одного, зато приложил все усилия, чтобы попытаться успокоиться и заглушить голоса, которые напрасно выкрикивали его имя.

Фабиан нашел свободное место рядом с домом на другой стороне улицы. В гостиной горел свет, но за задернутыми шторами было не видно, что происходит внутри. Он вышел из машины, обошел ее и помог Нове Мейер выйти. До сих пор они не сказали друг другу ни слова, и, может быть, никогда и не скажут. Может быть, он вообще видит ее в последний раз.