– Ну и ладно. А в этой пока я за тебя волнуюсь, – сказала она без всякого кокетства. – Давай ужинать.

После ужина он сунулся к раковине – мыть посуду, но она его опередила.

– Ты бы поспал, а то вчера неизвестно когда лег, сегодня уже второй час. Так и невроз заполучить можно. Давай-ка иди. Я посуду сама вымою.

– Да нет, хочется с тобой немножко побыть. А то, представляешь, красавица в доме, а я на нее и посмотреть-то времени не имею. А ты, кстати, слышала про какие-то дорогие часы с бриллиантами, которые Петр Иванович приобрел незадолго до своей смерти?

– Часы? – она задумалась. Руки ее в это время проворно делали дело – погружали тарелки в пену, встряхивали, терли, споласкивали, мыли, кажется, сами по себе.

– Слушай, правда, были часы с презабавнейшим звоном. Мелодия распевная, какие-то колокольцы с переливами. Полина их любила слушать. Только, помоему, их Петр Иванович отдал почистить. А вот куда? Или только хотел отдать?

Наталья закончила мыть посуду и присела к столу. – Погоди-ка, – вдруг схватила она Алексея за руку, – я эти часы видела накануне убийства, нет, пожалуй, за день. Полина раскапризничалась, никак не хотела ужинать. И Анна Дмитриевна ее забрала к себе. В гостях дочка становилась шелковой, ела все, что дадут, и всегда была в хорошем расположении духа. Знаешь, я думаю, ей просто не хватало бабушки. Вокруг все молодые, а бабушка – это бабушка, вот она и любила бывать у Горчаковых. Я зашла за ней через полчаса, они с Анной Дмитриевной и Петром Ивановичем сидели на диване в гостиной и слушали, как звенят часы. Я такой красоты не видела никогда. Правда, не видела, – подтвердила она в ответ на недоверчивый взгляд Алексея.

– А ты можешь их описать?

Алексей приготовился выслушать невнятный рассказ типа: «Вот тут бриллиантики, а тут загогулинка, а тут стрелочки», но Наталья посмотрела с усмешкой и сказала:

– Мобильник мой еще у тебя? – Да, а что?

– А в нем, среди фотографий, должны быть эти часики. Их Петр Иванович сфотографировал в тот вечер.

– Как это, сфотографировал?

– Ну, ты знаешь, он вообще любил смотреть на красоту в любом проявлении и меня этому учил, – сказала она с горечью в голосе. – У меня в телефоне, кстати, есть не только эти часы, а еще некоторые ювелирные изделия – тоже он снимал. Это у него хобби такое было. Так что можешь и ты на эти часы посмотреть. Да они, наверное, в сейфе в кабинете хранятся. Он их, кажется, в сейф собирался положить, если не отдал почистить.

– Нет их в сейфе, и Иван об этом не знает.

– Слушай, странный он какой-то, этот Иван. У меня такое ощущение, что он вообще о своих родных мало что знает. Я все думаю о том, что у него где-то есть двоюродная тетка, а он о ней помнит или нет?

– Погоди, какая тетка? – удивился Алексей.

– Как же? А сестра Анны Дмитриевны? Она о ней очень даже заботилась: сиделки, лекарства, доктора самые именитые. Однажды мой братец подключался.

– Анатолий Дмитриевич?

– Нет, Володя. Он же травматолог, кандидат наук. Он как-то ездил ее смотреть. То ли боль какая-то в суставе приключилась, то ли остеопороз – я сейчас не помню. Это года два тому назад было. Что сейчас с ней, ума не приложу.

– Она одинокая?

– Этого я не знаю, только знаю, что есть. Или была, – уточнила Наталья.

В Алексее уже проснулся сыщик.

– Что ты еще знаешь? Дети, возраст, адрес.

– Знаю, что, кажется, старше Анны Дмитриевны года на два. Жила где-то не в центре. Анна Дмитриевна, когда к ней ездила, всегда машину у Петра Ивановича просила.

– С водителем?

– Нет, она сама хорошо водила.

Вот как! Интересно. Кто знал, что тихонькая Анна Дмитриевна, общее мнение о которой было, что она серенькая мышка при богатом и успешном муже, хорошо водила машину по московской неразберихе? Что за сестра? Где проживает? И кто с ней проживает? Очень интересно.

– А ты не знаешь, Анна Дмитриевна москвичка по рождению?

Наталья заметно оживилась.

– Кажется, да. Я-то ведь приезжая, если ты мою биографию изучал. И Ольга моя тоже. А Анна Дмитриевна Москву как свои пять пальцев знает. Я, конечно, тоже ориентируюсь, но она! Столько историй о каждом переулке, так интересно может рассказать. Могла, – поправилась она.

Голос ее дрогнул, и Алексей решил, что на сегодня, пожалуй, хватит. Да и время позднее.

– Все, спать, – командирским голосом приказал он. – Погоди, – попросила Наталья, – как Полина?

А ведь он сегодня попросту забыл о Полине. Наверное, все хорошо, иначе ребята бы доложили.

– Все нормально, – как можно бодрее ответил он. – Угу, – тоже бодро промычала Наталья и вдруг тихонько заплакала.

Слезы текли по ее лицу, она пыталась справиться с нервами, но ей это не удавалось. Алексей не знал, что делать. Обнять? Он сегодня уже пытался. Что-то сказать? Что? Смотреть на ее плач было просто невыносимо.

– Наташ, – сказал он, – ты прости меня, я сегодня просто замотался. Завтра с утра позвоню и все узнаю. Прости. И целый день буду тебе по телефону названивать, даже надоем.

Слезы высохли. Судорожный вдох, выдох, и она успокоилась.

– Это ты прости, я тут от безделья свихнусь скоро. Мне бы компьютер, хоть плохонький, я бы тогда работу писала – хоть польза была бы от моего затворничества.

Компьютер, где его взять? Может, у Миши попросить? Или купить? Купить теперь все просто. Решено, завтра поедет в магазин и купит простенький ноутбук, хотя бы такой, как у покойного Фомина.

– Завтра постараюсь раздобыть.

– Только не вздумай новый покупать. Пока программы в него загрузишь, пока антивирусник… Вот что, – заявила она решительно, – позвони моему Тольке и скажи, что тебе позарез нужен комп. Он привезет тебе какой-нибудь из своих или сам, или пошлет посыльного.

– Я так и сделаю, – обрадовался он. – Ты уже иди спать, пожалуйста, а я поработаю еще.

– Знаешь, я тут вспоминала от скуки и навспоминала такой эпизод. Я как-то зашла к ним вечером, а Анна Дмитриевна по телефону разговаривает. У нее, конечно, мобильный был, но она опасалась электромагнитного излучения и предпочитала по обычному телефону разговаривать. И вот я услышала тогда, что она говорит своей сестре: «И что, она дала о себе знать?». А потом, из разговора стало понятно, что эта «она» то ли дочка, то ли племянница сестры.

– А как сестру звали, ты не знаешь?

– Анна Дмитриевна называла ее Нюрой. Ну, значит, Анна.

Алексей внимательно посмотрел на Наталью:

– Тебе надо было сыщиком работать. Ум у тебя аналитический.

Она засмеялась как-то нерадостно:

– Мой ум на моей работе успешно применяется. Там тоже постоянно размышлять надо.