Она согласно закивала головой.

– И адрес Колечки, имя, отчество, фамилию, год рождения, место работы.

Она все кивала, испуганно прижимая руки к груди. А он уже не испытывал к ней никакой симпатии: так себе девчонка, смазливенькая, неумная и неинтересная, совсем как его бывшая жена.

Сережа Пестров быстро оформил ей подписку о невыезде, смотался на ее квартиру и привез в целлофановом пакете альбом в сафьяновом переплете, страницы которого были заполнены фотографиями эксклюзивных колец, сережек и других драгоценностей, точного названия которых Алексей и не знал вовсе.

А потом позвонил следователь Михайлов:

– Фоторобот составили, – без лишних предисловий сказал он невыносимо приказным тоном, – надо уточнить.

Алексей обрадовался. Именно так Константин Петрович разговаривал, когда в следствии появлялся реальный подозреваемый. Чем более реальный, тем более официальным было его общение с оперативниками. Потом, когда все закончится, он опять будет похлопывать всех по плечам, угощать сигаретами, но пока… Пока его выканье и официоз доводили несведущих людей до полуобморочного состояния и вгоняли в излишнюю исполнительность. Но Алексей-то был уже матерым опером и манеру следователя Михайлова знал досконально, поэтому он, тоже без всяких приветствий и экивоков ответил:

– Сделаем. От вас когда забрать?

– Сейчас его к вам в отдел привезут. – Кого привезут-то?

– Как кого? Пудова Вениамина Викторовича по кличке Веник.

Ага, значит, дожал настырный Михайлов, и «телефонист» согласился сотрудничать со следствием. Это уже кое-что.

…С экрана компьютера на мужчин смотрела черноволосая женщина без определенного возраста с упрямо сжатыми губами и тяжеловатым подбородком. Впрочем, если бы она улыбалась, то могла сойти за красавицу. Алексей с облегчением вздохнул: совсем не походит на Наталью. Впрочем, и на Лидию Авдошину, и на домработницу тоже не походит.

– Распечатывать? – спросил эксперт-криминалист. – Конечно! – с энтузиазмом ответил Миша Некрасов, который, маясь от неопределенности – помнит товарищ майор о дневном происшествии или не помнит? – крутился тут же, стараясь быть полезным.

– Я не тебя спрашиваю, – беззлобно огрызнулся эксперт. – Так что, товарищ майор?

– Конечно, распечатать, – согласился Алексей. – И, знаешь, копий штук пять сделай, ладно?

– Да я на ваш комп скину, а вы уж сколько хотите, столько и делайте.

Ах, досада какая! Алексей все время забывал, что ничего не надо распечатывать, не отходя от кассы. Можно работать на компьютере в своем собственном кабинете, получая всю необходимую информацию и печатать, и читать, и даже смотреть телевизионные программы. Конечно, молодые сотрудники легко обращаются с техникой, но он любит читать настоящие книги, писать настоящие письма и смотреть телевизор, который стоит у него дома на специальной тумбочке.

– Ага, ну хорошо. А поиск в базе данных по схожести обличия можно устроить?

– Это всегда пожалуйста, – легко согласился эксперт. – Сейчас на ваш ящик скину и запущу поиск. Только это не скоро.

Конечно, не скоро. Может быть, найдется в базе данных похожая физиономия, а, может быть, и нет. Всякое бывает. Кстати, надо фоторобот сразу показать Ивану.

Иван приехал минут через двадцать. Он долго рассматривал фотографию, крутил ее так и этак в руках, заглядывал для чего-то на обратную сторону бумажного листа, а потом неожиданно заявил:

– Я эту женщину, кажется, где-то видел, только не помню, где.

– Давай, вспоминай, – приказал ему майор.

– Не помню, даже не уверен, видел или не видел. Точно знаю, что я с ней незнаком. Если был бы знаком, помнил бы, как зовут, кто такая.

– Да ладно, – удивился майор.

– Конечно, – убежденно ответил Иван, – хорош дипломат, который не знает имя собеседника.

– Ты что, всех помнишь?

– Помню, – покаянно ответил Иван, притворно склонив голову.

Еще и с чувством юмора у него хорошо в дополнение ко всем несомненным достоинствам. Точно, соперник. Алексей вздохнул и продолжил:

– Соберись и вспоминай, где и когда, при каких обстоятельствах видел эту женщину.

– Или похожую на нее, – уточнил Иван, вглядываясь в изображение.

– Или похожую, – согласился Алексей.

Иван закрыл лицо руками и попытался вспомнить. Нет, ничего не приходило на ум. Где-то недавно, где? Кажется, в Берлине. Где? В посольстве? Нет, точно, в посольстве такой женщины нет. Кто еще? Кто-то на улице? Да, кажется, на улице. Где? Нет, здесь невозможно сосредоточиться. Надо забрать этот портрет домой и не торопясь подумать.

– Ты знаешь, я тут не вспомню, не могу вспомнить. Хотя уверен уже, что встречал где-то женщину с подобными чертами лица. А для чего ты мне это вообще показал? – вдруг спросил он Алексея.

– Ну ты даешь, – засмеялся тот, – мы с тобой почти полчаса мучаемся, а ты только что поинтересовался, для чего.

– И правда, – тоже засмеялся Иван. – Ну что, мне можно домой или еще у тебя посидим? А то времени много, хотелось бы завтра не клевать носом в офисе.

Алексей взглянул на часы и ужаснулся: половина двенадцатого ночи. Кошмар! Наталья одна, голодная, наверное, а он ей ни разу за вечер не позвонил.

– Забирай, конечно, я себе хоть двести штук напечатаю, – почему-то с гордостью разрешил Алексей.

– Тебя подвезти? – Иван, вставая со стула, протягивал ему руку для прощания.

– Да нет, я на машине.

Алексей проверил дверь сейфа, скинул бумаги в ящик письменного стола, оглядел кабинет и только после этого выключил свет и запер дверь.

Выходили молча, думая каждый о своем.

Иван размышлял о том, что каждое действие имеет как начало, так и завершение. Например, его приход в отделение вместе с Алексеем и сегодняшний выход тоже с Алексеем, как логическое завершение входа. Две стороны медали, вход – выход, начало – конец.

А Алексей мечтал о том, как тихонько, чтобы не разбудить Наталью, заляжет в ванну, достанет бутылочку пива из холодильника и выпьет сначала один стакан залпом, а потом – не торопясь – второй. И еще сделает себе пару бутербродов с сыром и съест прямо в ванной. Если бы не Наталья, он ходил бы по квартире в одних трусах или вовсе завернувшись в полотенце. И это тоже было бы удовольствием. Но еще большим удовольствием было ехать домой и знать, что его в его собственной берлоге ждет женщина. Конечно, было время, когда его уже ждала дома жена, но почему-то его тогда домой не тянуло. А сейчас…

Иван ужинал в одиночестве. Охранник за стенкой не в счет. Какой-то раздрай в голове. Все нехорошо. В холдинге заморочки, воспоминания о Ландышке отдают тухлятиной, особенно противно думать о последней, постельной, встрече. Как он мог не сдержаться? И вообще, для чего это все было затеяно, если она знала уже, что не собирается за него замуж? И еще одна странность – демонстративный поход с ним на глазах будущего мужа в Большой театр. Что-то тут не так. Какая-то нестыковка. В институте Иван занимался специально историей ислама, особенностями мусульманского быта – пытался закрыть пробел в образовании. Ведь в школе этого не проходят. А Ивану всегда хотелось знать как можно больше о культурном наследии других народов. Не может женщина, собирающаяся замуж за ортодоксального мусульманина, то бишь правоверного, вести себя так, как Ландыш. Что-то тут не так. И вообще, он слишком много думает о бывшей невесте. Собственно, почему «невесте»? Предложение он не делал, помолвки не было, вообще, ничего не было. Нет, было, но как-то по-подростковому, почти по-детски. Постель, конечно, была, влюбленность была, но планов совместных не было. Вдруг Иван понял, что на самом деле планов-то не было никаких. Они никогда не разговаривали о будущем, только о ближайшем времени. Никогда Ландыш не делала никаких намеков о свадьбе. Это он решил жениться, как честный человек. Странно, странно, странно все это. Он, конечно, первое время был ослеплен ее изысканной восточной красотой. Она казалась ему похожей на диковинную птицу из детских сказок. Этот волнующий изгиб губ, неповторимый рисунок глаз – все это было необычайно красиво и будоражило воображение. Она была неглупа, с глупой девушкой он ни за что не смог бы встречаться.