Человек подошел к трупу Горласа Видикаса, перевернул его на спину, и горный мастер увидел, что в грудь Горласа вогнаны по самую рукоятку два ножа.

Он решил еще раз облизнуть губы, и на этот раз пыль вдруг показалась слаще.

– А случаем, не знаете насчет законов о собственности?

– Прости, что?

– Ну вот, допустим, я выплачивал этому человеку заём…

– Представления не имею. Впрочем, если будешь сидеть тихонько и просто ждать, не придет ли кто за долгом, вряд ли это будет незаконно. Разве нет?

– Ну, как по мне, вполне справедливо, – согласился горный мастер.

Человек вытянул ножи, вытер кровь о грязный мятый плащ.

– А он правду сказал про Драсти?

– Что? А. Правду. Парень пытался сбежать и погиб.

Человек вздохнул и выпрямился.

– Проклятье, – пробормотал он. – Прости, Мурильо.

– Погодите… этот Драсти – он был такой важный? То есть… – горный мастер повел рукой, словно охватывая не только лежащий теперь на дороге труп, но и тот, что был здесь вчера. – Все эти смерти. Да кто был этот Драсти?

Человек подошел к коню и запрыгнул в седло. Подобрал поводья.

– Я не уверен, – сказал он, подумав. – Для начала, похоже… – Он помедлил и продолжил: – Он был мальчик, которого никто не любит.

Он произнес это с такой болью, что даже горный мастер вздрогнул.

– Как почти что все они, кто попал сюда. Почти что все.

Человек посмотрел на горного мастера.

Тот удивился: на лице всадника не было ни торжества, ни удовлетворения. И вообще было непонятно, что на нем написано. В любом случае странное выражение.

Незнакомец развернул коня и послал по дороге. Обратно в город.

Горный мастер отхаркался, собрав во рту мокроту, шагнул вперед и плюнул прицельно в лицо Горласа Видикаса. Потом отвернулся.

– Мне нужны три стражника и самые быстрые лошади, что есть! – Он проводил глазами посыльного.

Снизу донеся взрыв хриплого смеха. Горный мастер кивнул с полным пониманием.

– Да пошло оно все, выставлю им еще по бутылке эля.

Резчик скакал, пока сгущались сумерки. Конь первым почувствовал, что спешить некуда, – всадник перестал его подгонять. Скакун перешел с галопа на рысь, потом пошел шагом и в итоге решил отдохнуть на краю дороги, опустив голову, чтобы ущипнуть траву.

Резчик уставился на свои руки, на свободные поводья. И заплакал. О Мурильо, о мальчике, которого никогда не видел. А прежде всего – о себе.

Приди ко мне, любовь моя. Приди ко мне скорей.

Немного погодя мимо проскакали трое посыльных, не обратив на него никакого внимания. Топот лошадиных копыт постепенно затихал, только висело облако пыли, освещенное светом звезд.

Герой Веназ, исполняющий приказы Веназ – а если приказы подразумевают жестокость, даже убийство, значит, так тому и быть. Ни вопросов, ни сомнений. Он вернулся со зверским триумфом. Предотвращен очередной побег, доклад принят благосклонно. И тем не менее дело надо доводить до конца. Необходимо проверить все.

И когда он, главный среди кротов, взял веревку с узлами и пошел по туннелям, никто ни о чем его не спрашивал. Он же теперь может делать что захочет, ведь так? А когда он вернется, найдя доказательства смерти Бэйниска и Драсти, то Горлас Видикас поймет, как полезен Веназ, и начнется у Веназа новая жизнь.

Хорошая работа приносит хорошую награду. Простая истина.

Вода, заливавшая часть тоннеля в глубине Отвала, почти вся ушла, освободив проход к расселине. Добравшись до обрыва, Веназ присел на корточки у края, прислушиваясь – а вдруг кто-то остался жив и шуршит внизу, в темноте. Ничего не услышав, он снял с уступа обрывок веревки Бэйниска и повесил свою, размотав остаток за край расселины.

Веназ прикрутил огонек лампы до минимума и привязал к ручке конец бечевки в половину человеческого роста; второй конец он привязал к лодыжке. Опустил за край лампу, а потом и ноги. Зажав веревку ступнями, он двинулся дальше, пока не нащупал узел. Теперь все нормально, только бы бечевка не переплелась с веревкой.

Очень осторожно Веназ начал спускаться.

Внизу лежат окровавленные тела убитых камнями мальчишек – убитых не Веназом, ведь это даже не он перерезал веревку. Это сделал сам идиот Бэйниск. Впрочем, Веназ готов принять славу на себя, это нормально.

Даже с узлами на веревке от долгого спуска заболели руки и плечи. Он вообще не обязан этим заниматься. Однако, возможно, этот поступок возвысит его в глазах Горласа Видикаса. Благородные хотят разного странного. Они сами родились с умениями и талантами. И важно показать Горласу Видикасу собственные таланты во всей красе.

Лампа внизу стукнулась обо что-то, и Веназ, посмотрев, увидел отблески света на сухих неровных каменных осколках. Вскоре он уже стоял на покачивающихся камнях. Отвязав лампу, убрал бечевку и удлинил фитиль на пару щелчков. Круг света расширился.

Он увидел ноги Бэйниска, оторванные подметки мокасинов, окровавленные голени – обе были сломаны и из них торчали острые концы костей. Кровь уже не текла. Бэйниск был мертв.

Веназ подошел ближе и уставился на разбитое лицо, на котором почему-то застыла улыбка.

Веназ присел на корточки. Нужно забрать поясную сумку, в которой Бэйниск хранил все свои ценности: ножик с ручкой из слоновой кости, который давно приглянулся Веназу; полдюжины медяков – награда за особые поручения; серебряную монету, которую Бэйниск особенно ценил: на ней были очертания города то ли под радугой, то ли под громадной луной, заполнившей небеса, – кто-то говорил, что эта монета из Даруджистана, но из старого, времен Тиранов. Теперь сокровища достанутся Веназу.

Вот только он не мог найти кошель; перевернул тело, осмотрел забрызганные кровью камни вокруг. Нет кошелька. Не осталось даже ниточки.

Должно быть, он отдал его Драсти. Или потерял в туннеле – раз Веназ не нашел его внизу, придется внимательно высматривать по дороге обратно.

А теперь нужно найти тело второго мальчишки, которого он возненавидел почти с самого начала. Тот все время вел себя, как будто умнее всех. И этот взгляд – словно он знает, что лучше других, настолько лучше, что ему легко быть терпимым ко всем тупицам вокруг. Легко улыбаться и говорить приятные вещи. Легко быть полезным и великодушным.

Веназ отошел от тела Бэйниска. Чего-то не хватает – и не только трупа Драсти. И через мгновение Веназ понял, чего именно. Остатка проклятой веревки, которая должна была упасть под самый край обрыва, рядом с Бэйниском. Проклятая веревка пропала – и Драсти вместе с ней.

Веназ пошел вдоль стены, и шагов через двадцать оказался на краю провала; он понял, что шел не по дну расселины, а по насыпи из обрушившихся камней. Расселина была неизвестной глубины, и снизу дул сухой теплый воздух. Испугавшись того, что стоит на пробке, которая может провалиться в любой миг, Веназ поспешил обратно.