— Эй ты, давай быстро в аптеку за бинтами, — распоряжался полицейский вахмистр. — Тащи сюда и аптекаря. А ты гони в госпиталь! — приказывал он кучеру. — И смотри у меня! Потом мигом назад.

Эрцгерцог некоторое время провел рядом с женой. Сопровождавшая герцогиню фрейлина, смочив из бутылочки платок, осторожно вытирала ей шею, что-то приговаривая. Герцогиня была бледна и не произносила ни слова.

— Ну, ну, все обошлось, — успокоил ее эрцгерцог.

Он надел свой кивер с зеленым плюмажем и направился к стоявшему в стороне поврежденному автомобилю. То место, где произошел взрыв, было отмечено неглубокой, еще дымящейся воронкой. Если бы не прочный корпус фаэтона, жертв было бы не избежать.

— Сколько раненых, граф? — спросил Фердинанд у бегущего следом с обнаженной саблей Гарраха. — Послали за врачом?

— Двое, ваше высочество, один серьезно…

— Я спрашиваю вас о раненых вообще, а не только из числа свиты! — резко обернулся наследник. — И нечего бегать за мной и размахивать саблей. Займитесь лучше пострадавшими… А вы кто такой?

Немного в стороне стоял мокрый офицер, белый мундир которого украшали следы речной тины и водорослей.

— Лейтенант Морсей, ваше высочество.

— Хорош!

— Ваше высочество, — к эрцгерцогу подошел Потиорек, — вот этот мерзавец.

Двое полицейских вели под руки мокрого молодого человека в разодранной белой рубашке с пятнами крови на груди. Он был основательно избит, из носа его сочилась кровь. Вероятно нахлебавшись воды, он сильно кашлял и отплевывался.

Фердинанд некоторое время смотрел на бомбиста, потом спросил:

— Как вас зовут?

— Уедненье или смрт, — произнес тот тяжело дыша.

— Ничего, он скажет, ваше высочество, — убедительно произнес удерживавший парня унтер-офицер.

Фердинанд отвернулся. К нему снова подошел граф Гаррах.

— Все раненые отправлены в госпиталь: два десятка гражданских и двое наших офицеров. Один ранен тяжело, в голову.

— Кто?

— Граф Мерицци.

— Мы навестим его. — Фердинанд выдержал паузу. — Что удалось узнать? Как Софи?

— Держится мужественно, — быстро заговорил Гаррах. — На заднем сиденье мы нашли запальный капсюль, которым, вероятно, и оцарапало шею герцогини. Бомба самодельная. В стене дома напротив места взрыва обнаружены обрезки гвоздей и свинцовой проволоки, а судя по дыму, это кордит или что-то в этом роде.

— Благодарю вас, граф.

Подошел Потиорек.

— Ваше высочество, разрешите нам убрать с улиц толпу?

— Ни в коем случае!

— Может быть, вызвать гусар из Тарчина?

— Вы хотите сделать меня посмешищем, генерал? — Эрцгерцогу стоило большого труда не сорваться. — Лучше посоветуйте, как нам быть дальше: ехать в ратушу или сразу во дворец? Вы уверены, что больше не будет сюрпризов?

— Ваше высочество, два покушения за один день — это маловероятно, — стал убеждать наследника генерал. — Если вы помните, в десятом году студент Жераич стрелял здесь же в тогдашнего губернатора. Следствие установило, что он был один. Я почти убежден — это аналогичный случай.

Фердинад кивнул, подошел к своему автомобилю и протянул руку жене. Та вложила в нее свою подрагивающую ладонь и улыбнулась. Герцог снял кивер, нагнулся и, целуя белую перчатку герцогини, заметил на ней капельку крови.

— Ты не забыла, какой сегодня день?

Он выпрямился и поднял кивер с зелеными перьями высоко над головой. Толпа пришла в движение.

— Да здравствует эрцгерцог! — крикнул кто-то по-немецки.

— Будь славен наш добрый герцог и наша матушка-герцогиня! — закричали со всех сторон на сербско-хорватском.

Гости и сопровождающие стали рассаживаться по машинам. Народ расступился, освобождая дорогу. На мостовую снова полетели цветы.

— Едем, — распорядился Фердинанд. — Нужно срочно послать телеграммы: императору в Хофбург и детям в Артштеттен.

Три автомобиля двинулись дальше на прежней скорости.

— Что скажете, господин поэт? — спросил Нижегородского Каратаев. — Как вам первый акт? Отыграно точно по сценарию. Нет, лично я потрясен! — Он взял Вадима под руку и повлек в сторону. — Жаль все же ломать эту мировую пьесу. Сегодня здесь я ощутил себя если не богом, то Фаустом или Хромым Бесом Лессажа. Ведь я знал наперед каждое их движение… Впрочем, ладно. В сторону лирику — в нашем распоряжении двадцать минут, после чего мы вступаем в игру.

Они остановились, наблюдая за толпой, собравшейся возле поврежденного автомобиля. Нижегородский закурил.

— А кто был тот с букетом, что пробежал мимо? — спросил он.

— Только не Принцип. Скорее всего, это Кубрилович, или вовсе посторонний. Пошли поближе, посмотрим.

Компаньоны протиснулись к машине сквозь плотное кольцо любопытных. Первый их ряд состоял в основном из местной детворы, с восхищением рассматривавшей мощный автомобиль. Они трогали дверцы, гладили лакировку крыльев и спорили, каким образом разворачивается полотняный верх. Подростки постарше пытались помогать шоферу подкачивать пробитые колеса.

— Смотри, какой красавец, — произнес Каратаев, — настоящий австрийский «Роллс-Ройс». Между прочим, это «Граф унд Штифт фаэтон» — первая легковушка австрийского производства, 1910 год выпуска. Каких-то тридцать две лошадиные силы, а выглядит, словно подбитый танк. До скорости в сто километров разгоняется… хотя постой, до такой скорости он вообще не разгоняется. Ну ладно, пошли.

Они выбрались из кольца и не спеша направились в сторону Латинского моста.

— А ты знаешь, что автомобиль, в котором сейчас едет эрцгерцог, принадлежит графу Гарраху? — поглядывая на часы, спросил всезнающий Савва. — Да-да, тому самому долговязому аристократу, что любит размахивать обнаженной саблей. Из собственной, так сказать, конюшни. Сначала на всю честную компанию было только три «фаэтона», которых в последний момент оказалось недостаточно. Включать в состав кортежа иномарки посчитали непатриотичным, и граф, имеющий точно такую же машину, любезно предложил свою. Потом, спустя много лет по этому поводу возникнет грандиозная тяжба. То есть я хотел сказать, должна была бы возникнуть, если бы герцога… ну, ты понимаешь. Машину по приказу императора должны поместить в Венский Исторический музей. Граф, разумеется, не станет возражать, а вот одна из его наследниц, баронесса Алиса Дрейган, в начале следующего века потребует вернуть ей авто предка, но получит решительный отказ. Дело дойдет до суда, а цена исторического экспоната достигнет пяти миллионов евро. Любопытно, сколько это по нынешнему курсу?

Соотечественники уже подходили к Латинскому мосту. Набережная по-прежнему была заполнена людьми, живо обсуждавшими недавние события. Полицейские снова оттесняли их с проезжей части, освобождая дорогу гостям.