КОНЕЦ

В 1912 году президентом Северо—Американских Соединенных Штатов был выбран на второй срок Уильям Тафт. Смены президента–республиканца на президента–демократа не произошло. Как следствие, США не вступили в Первую Мировую войну, оставшись в рамках доктрины Монро. Их внешнеполитической задачей по–прежнему было доминирование в Западном полушарии — и только в нем.

Завершение Первой Мировой войны в Европе протекало в этих условиях очень тяжело. В июле 1918 года Людендорф прорвал фронт на Марне в результате первой в истории массированной химической атаки. Все парижские больницы были переполнены солдатами, пораженными ипритом. Сам Париж оказался под угрозой — впервые со времен «первой Марны», памятного сентября четырнадцатого. Это был один из многих сюрпризов, с которыми столкнулись союзники в страшном 1918 году. 17 октября немцы совершили нечто и вовсе до тех пор невообразимое — химическую атаку на море, в результате которой погибла почти вся команда британского линкора «Орион».

Ответом на это стали бомбардировки. «Хэндли–пейджи» и «виккерсы» выгружали на Германию 500–килограммовые бомбы и возвращались, быстро оборачиваясь; к началу 1919 года в таких налетах принимали участие уже сотни самолетов. Символами этого этапа войны стали полуразрушенные города Мец и Висбаден. Когда армия союзников форсировала Рейн, а четырехмоторные английские бомбардировщики стали регулярно бомбить Берлин, германское правительство наконец запросило мира.

Условия мирного договора 1920 года, как и следовало ожидать, оказались очень суровы. Германия была разделена на три государства: Северогерманская конфедерация, Рейнский союз и Бавария. Причем первые два из них получили удивительную структуру: федеративные республики, в состав которых входило некоторое количество подчиненных монархий. Австро—Венгрия продолжила существовать, хотя в несколько усеченном виде и ценой того, что автономии оставшихся в ее составе территорий были значительно расширены; императорская власть стала там вполне номинальной. А самой сильной державой на юго–востоке Европы неожиданно оказалась Греция, которая ввиду полной пассивности Салоникского фронта направила все свои силы против турок. При поддержке британского Средиземноморского флота, у которого в тот момент все равно не было более серьезных задач, греки провели в самом конце 1918 года крупный десант в район Смирны, овладев в итоге всей Ионией. По Севрскому мирному договору эти земли так и остались в составе Греции. Эгейское море стало «внутренним греческим озером».

Россия была теперь занята исключительно своими проблемами. Во Франции из–за чудовищных потерь начался настоящий антивоенный психоз. Фактически в Европе после 1920 года не осталось империй. Казалось, что обстановка на земном шаре наконец стабилизировалась.

Однако тот, кто так считал, упускал из виду очень существенную вещь. Великобритания больше не могла поддерживать статус гегемона мира, принадлежавший ей со времен победы над Наполеоном. Ее экономическое могущество было подорвано. В самой Англии начались проблемы с инфляцией, массовые увольнения и забастовки, быстро перераставшие в уличные беспорядки. В мае 1925 года министром внутренних дел Великобритании был назначен вызванный из оппозиции Уинстон Черчилль, который без колебаний начал вводить в угрожаемые населенные пункты части регулярной армии. В некоторых столкновениях приняли участие даже танки. В газетах всего мира уже употреблялся термин «английская революция». Ценой довольно большой крови Англию удалось привести к миру. Британская империя сохранилась. Но правительство понимало, что отпадение от нее доминионов — теперь вопрос времени.

Следующие десять лет, однако, прошли спокойно. Германские государства не представляли больше никакой угрозы: они относительно легко перевалили через экономический кризис и благополучно жили в своих границах, развивая культуру и промышленность. Германия как военный фактор была устранена, причем прежде всего этим были довольны сами немцы. Повторения ужасов 1918–19 годов не хотел никто. И когда новая мировая война все–таки началась, большая часть населения Земли даже не поняла — что, собственно, случилось.

Правда, вряд ли кого–то удивило, что взрыв опять произошел на Балканах. К этому уже привыкли. Но никто не мог предположить, чем на этот раз все закончится.

Четвертая Балканская война 1936 года вначале напоминала Вторую Балканскую. Греко–болгарская граница была беспокойным местом еще с памятных времен царя Фердинанда, который мечтал о возрождении Византии под своим скипетром и примерял копии регалий константинопольского императора. После поражения Болгарии в Первой Мировой войне Фердинанд отрекся от престола и эмигрировал в Баварию. Но отношение греков к стране бывшего противника осталось очень настороженным. И не зря.

В январе 1936 очередные внутренние волнения в Болгарии привели к тому, что одна из мятежных воинских частей затеяла перестрелку с греческими пограничниками. Погибли люди. В ответ греческая армия перешла пограничную реку Марица и двинулась на север. На следующий день болгарское правительство объявило Греции войну. Вначале боевые действия шли вяло из–за зимы, но в апреле в районе горы Беласица болгарская армия была совершенно разгромлена — как французы при Седане, писали газеты. В начале мая греческая армия под командой генерала Каподистрия взяла Софию, а к концу мая греки контролировали уже почти всю территорию Болгарии. Война, по сути, закончилась.

Человек, сыгравший в этих событиях ключевую роль — Константин Каподистрия — вовсе не звался так с рождения. Он был самым обычным греком, сыном рано умершего рыбака с острова Эвбея. В 16 лет он по собственному настоянию принял фамилию своего отчима, потомка известной средиземноморской семьи (правда, совсем не той ветви, к которой принадлежал первый президент независимой Греции граф Иоанн). На военной службе он выдвинулся как блестящий тактик и очень рано получил генеральское звание. Армия узнавала его по белоснежному мундиру с развевающимся черным плащом — совсем не положенная уставом форма, но генерал Каподистрия никогда не был фанатиком устава. Свои причуды он оправдывал результатами боевой работы. В момент взятия Софии ему было 38 лет.

Оказавшись в оккупированной Болгарии в окружении преданных ему лично войск, Каподистрия не терял времени даром. Он тут же сформировал из согласившихся сотрудничать болгарских политиков коллаборационистское правительство, усадил его за стол переговоров, заставил подписать перемирие и только потом поставил центральное правительство Греции перед этим фактом. Вывести хотя бы часть своей армии из Болгарии он, однако, наотрез отказался. Воздействовать на него силой политики из Афин не могли: это означало бы военный мятеж. В результате Болгария так и осталась формально независимой страной, но под греческой оккупацией.

Время, проведенное в Болгарии, Каподистрия потратил на приведение в порядок своей армии — а теперь это была действительно его личная армия, готовая выполнить любой приказ своего командующего. К тому же он ее усилил, в основном за счет находившихся в Болгарии русских белогвардейцев, многие из которые с радостью пошли на греческую службу. Из них получилось что–то вроде гвардии. Теперь Каподистрия был обладателем уникальной военной силы, привести которую в движение значило изменить всю обстановку в Юго—Восточной Европе. Через полгода один из членов греческого правительства публично выступил с идеей дать выдающемуся генералу должность военного министра, и Каподистрия тут же заявил, что это предложение он готов принять. Отказать ему не посмели.