бутылки. На кресле, под посеревшей от времени белой накидкой с перьями, было свалено поколотое и кое-где смятое оружие.

Среди вороха серых одеял на прогнувшейся кровати, возвышаясь среди всего этого холостяцкого хаоса, дрых… именно что дрых, а не спал, здоровенный мужик в одних только подштанниках. Его толстая грудь и огромный живот, покрытые темными густыми волосами, мерно вздымались под ритм храпа, исходящего из огромного разинутого рта, вокруг которого выросли целые джунгли курчавых усов и бороды.

– Закая! – Арланд подошел к мужику и прокричал ему прямо в ухо своим. Он крикнул так громко, что его голос зазвенел демоническим металлом.

Мужик вскочил, как ужаленный, тяжело дыша и тараща глаза из-под густых бровей.

– Что!? Кто!? Каково дьявола!?… – хрюкал он, оглядываясь по сторонам.

– Привет, Закая, – улыбнулся Арланд, как ни в чем небывало сложив руки на груди. – Ты бы оделся, а то тут девушка!

– Какая к черту… девушка? – он ошалело обвел глазами комнату и наткнулся взглядом на меня, алеющую в своей мантии посреди всего этого серого бардака. – Да это ж ведьма!… Это ж сама Бэйр!

От шока у мужика глаза из орбит полезли, и я испугалась, как бы они оттуда в сам деле не выпали… но это недолго меня волновало. Закая встал и, пошатываясь после сна, направился в мою сторону. Почуяв неладное, я быстро скользнула за спину Арланда.

– Ты что тут делаешь, лиса облезлая!? – закричал мужик, пытаясь отстранить экзорциста и добраться до меня.

– Я ее опекун, Закая, угомонись! – он смерил мужика предупреждающим взглядом. – Она со мной.

– Что!? – Закая скривился. – Ты, дрыщ белобрысый, пищишь, будто ты опекун самой Бэйр!? С каких таких пор!?

– Со вчерашнего дня. Я нашел ее и доказал в суде ее невиновность. Мне велели опекать эту девушку, следить за ней и охранять.

– Да что ты чушь мелешь!? Ни одному слову твоему не верю! Эта мразь тебя околдовала!

– Он в самом деле мой опекун, – высоким голоском пролепетала я и сделала самый скромный и испуганный вид, на который только была способна. – И вообще я была одержима старшим демоном!

Совершенно перестав понимать, что происходит, Закая тупо мигнул своими красными от пьянства глазами. Мигнув еще раз, он, кряхтя, уселся на свою кровать и, облокотившись на колени, схватился руками за голову.

– Я просто слишком много выпил… – сказал он.

– Ты, может, и пьян, но все это тебе не мерещится, – заметил Арланд, подходя к Закае и садясь рядом с ним. – Просто я давно знаком с Бэйр, а вчера мы с ней случайно встретились, и я решил избавить ее от розыска. Поверь, это очень хорошая девушка, не заслуживающая такого обращения… тебе следовало бы извиниться.

– Это ж сколько ты, гад, за нее денег получил?… – Закая как будто и не слышал экзорциста, он посмотрел на него со злобой и жадностью. – Ты, шавка вшивая, сдал эту пичугу Ордену и получил огромное поместье у лазурного берега и безбедную жизнь! С какого черта ты со мной не поделился!?

– Я работаю не ради денег…

– Ну, конечно, конечно, золотой цыпленочек! – загрохотал Закая. – Ты же у нас из графского курятника, а там все сыты и при своих наседках! Тебе эта награда даром не нужна была, так дал бы мне половину, позвал бы вовремя!

– Я не имел права делить Бэйр с кем-то еще, как будто она мешок с деньгами, и ты это сам понимаешь.

– А кто она, если не мешок с деньгами!? Два ее веса в золоте – вот и награда! – продолжал кричать Закая, указывая на меня. Потом чихнул, как слишком распалившийся старый пес, и немного присмирел. – Да даже если это твоя личная баба, то ты не имеешь прав болтать, будто я не мог получить от нее свою долю! Еще как мог! Ты – крыса, Цыпленок! Пусть и на вид чище меня, но все же алчная мерзкая крыса! Я на ненужную тебе половину мог бросить все это, откупиться от Ордена и дом себе состроить, зажить человеком!

– Работай больше, пей меньше, и будет тебе счастье, мужик, – проговорила я, невольно зажимая нос. Смрад в комнате был выносим только первое время, а теперь я начала задыхаться и поспешила открыть окно. – А лучше женись. Женщина из тебя человека сделает…

– Ты что-то вякнула, лиса облезлая!?…

– Закая, если тебе будет легче: после суда я получил столько, сколько получил бы за обыкновенное оправдание преступницы, десять золотых, и то с надбавкой за труды, – Арланд переключил вспыльчивого громилу на себя. – Но я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать Бэйр. Я хотел поговорить про оборотня, которым мы с тобой занимаемся. Стало известно что-нибудь?

– Так я тебе все и выложил после такого! – рявкнул мужик. – Ты теперь вне моего доверия, не брат ты мне по оружию больше, понял, Цыпленок!?

– Я оплачу твой завтрак.

– Тогда поговорим внизу! – тем же тоном рявкнул Закая, резко поднимаясь и яростно срывая свою одежду со стула.

Он оделся очень быстро, совсем как в армии. Потрепанная, с неуклюжими заплатами и ужасными швами, но все еще величественная накидка с перьями смотрелась на нем, как свадебное платье от кутюр на цирковой обезьяне.

Внизу Закае подали холодный кусок говядины с квашеной капустой. Даже не посмотрев, что он ест, мужик жадно схватил мясо руками и принялся со зверским видом рвать его зубами.

Я сидела напротив него и с каждой секундой охреневала все больше и больше. Арланд рядом с Закаей вдруг стал казаться мне идеалом утонченности, опрятности и скромности.

– Так выяснилось что-нибудь про оборотня? – повторим свой вопрос экзорцист.

– Кажись, без нас его поймали, – сквозь набитый капустой рот ответил Закая. – Какого-то оборотня сейчас держат в тюрьме Ордена, как единственного обвиняемого.

– А этот оборотень случайно не высокий юноша с длинными седыми волосами? – не выдержав, спросила я.

Закая окинул меня таким презрительным взглядом, как будто я была мешком навоза, который вонял ему под нос и портил аппетит.

– Закая, как выглядел оборотень? – повторил мой вопрос Арланд.

– Да так, как эта шлюха сказала. Я его видел вчера. Сидел такой, весь смирный, выглядывал что-то…

– Закая! – Арланд нахмурился и вперил в мужика взгляд, буквально пылающий праведным гневом. Тот, посмотрев в глаза знакомому, даже подавился своей капустой. – Без языка оставлю, не посмотрю, что инквизитор!

– Да нужна мне твоя баба, – флегматично фыркнул Закая, жадно глотая не дожеванную капусту, вставшую в итоге комом в горле. Закашлявшись, инквизитор осыпал этой капустой все вокруг. – Последних своих цыплячьих мозгов ты лишился, смотрю. В твои годы нельзя