года. «Лишь бы человек жил до самой смерти» — вспомнил Сяки слова матери. — «Разве возвыситься в смерти не значит возвыситься в жизни? Все-таки, кто же завтра — я или он? Скорее, мне конец».

Из-за вершины горы, освещая себе путь, с диким свистом вылетела ракета. И сразу в сторожевых будках отчаянно забили в колокола. В небе еще виднелись звезды, но уже светало. Молодой человек — на нем была новая набедренная повязка и фиолетовая куртка китобоя — мигом вскочил. Сестра с опухшими веками (она всю ночь не смыкала глаз) придвинула столик, на котором стояла прощальная чашечка воды.[32]

— Живите с Касукэ дружно. Нарожай ему хороших детей, — спокойно сказал Сяки своей молчаливой сестре.

«Ну, будьте счастливы!» — хотел он добавить, но не решился. На фотографии широко улыбалось привычной щербатой улыбкой материнское лицо. Вот так-то! «Лишь бы человек жил до самой смерти», — мысленно повторил Сяки и, закрыв глаза, поклонился Будде. «Пусть бы мать все увидела». Потом мельком взглянул на Эй с ребенком, засунул нож за пояс и побежал на берег. Его помощник бежал впереди с двумя гарпунами. Тяжело дыша, они прыгнули в лодку, уже спущенную на воду, и заняли свои места на носу. Почти в тот же миг темноту прорезала барабанная дробь. Девять лодок, выплеснув в волны сакэ,[33] устремились в море. Восемь гребцов, по четыре с каждой стороны, налегали на весла. В лодке Сяки вместо старейшины, который обычно сопровождал их, сидел вооруженный до зубов, одетый в великолепную куртку хозяин.

— Ну, сегодня все решится, — сказал он. — Я сам буду командовать.

Девять лодок, развернувшись веером, устремились в открытое море. Стоял густой туман, и о том, где находятся соседи, можно было догадаться только по тусклому пятну света от фонаря на носу, по плеску весел и по предупреждающим об опасности крикам. Вскоре туман начал рассеиваться. На горизонте появилась золотая полоса. Небо окрасилось во все цвета радуги. Лодки отошли уже так далеко, что почти исчезли из виду. Теперь они двигались цепочкой, наискось от берега.

Солнце наконец взошло, и все засверкало мелкими блестками. В ясное небо взвилась вторая ракета. С лодок успели заметить ее еле видную вспышку. Хозяин взял в руки флажки и начал сигналить. Девять лодок, разрезая волны, вновь рванулись в открытое море. Прошло довольно много времени, но вот совсем близко, сверкая, взметнулся двойной фонтан, а вскоре показалось и само чудовище. Людям показалось, будто перед ними из океана внезапно возник черный плавучий остров. За ним горной грядой тянулась белая пена. Вершины пенных гор, непрерывно обрушиваясь, искрились в золоте лучей. Черная спина то мелькала, то исчезала в пене и, казалось, не имела конца.

Сяки всем существом почувствовал, как по лодке пробежал озноб. Даже самые храбрые, представив себе Бога Китов в ярости, оробели и замерли. В бурунах пены блеснул и исчез хвост, такой длинный, что, казалось, он задел синеву небес. Вслед за хвостом пропала пена.

— Ушел! — процедил сквозь зубы хозяин и потряс кулаком.

Прошел час, другой, как вечность. Внезапно тишину нарушили слетевшиеся откуда-то птицы. На воде появилась рябь, и вслед за нею — черная тень неимоверной длины. Наконец сквозь толщу стала вырисовываться огромная стена. Она, как призрак, то становилась явной, то расплывалась в ничто. Побледневший хозяин, сжимая в руках палку, застучал по борту лодки.

Кит медленно удалялся. Вслед за ним, развернувшись веером, двигались девять лодок. Чудовище чернело под водой, как риф. Сквозь зеленоватую воду просвечивала его спина, но понять, где голова, а где хвост, было невозможно.

Оправившись от парализовавшего всех страха, хозяин начал отдавать распоряжения, и люди в девяти лодках тоже очнулись. Они отчаянно застучали палками по бортам, — черным, красным и белым. Огромная тень под зеленоватой водой повернула туда, где не было шума. Уходя от дуги грохота, кит двигался к берегу. Вслед за ним, издавая зловещие крики, летела стая птиц. Хозяин внимательно следил за движением хвоста и, подавая флажками сигналы то правой, то левой рукой, потихоньку поджимал кита к берегу, вернее, к тому месту, где была расставлена сеть. Наступил и прошел полдень. Бог Китов и лодки загонщиков медленно двигались вперед.

Море дышало покоем и безмятежностью, и таким диссонансом ему был весь этот грохот палок, плеск весел, крики птиц и вопли загонщиков. Сяки невольно восхищался спокойствием исполина, не отдавая себе отчета в том, что уже несколько часов назад между ними началась смертельная схватка. Когда истек «час лошади»,[34] управляющий резким движением скрестил флажки над головой. Напряжение в лодках достигло предела. Палки загонщиков били теперь дробно и часто. Дуга стала круче, начала замыкаться в кольцо. Кит поплыл быстрее. Подгоняемый дикими воплями, он сунулся головой в сеть и только теперь, видимо, понял, что его преследуют. С сетью на голове он начал нырять, кружиться под водой и наконец стремительно поплыл в открытое море.

— Проклятье! Налегай на весла! Кончай его! — кричали гарпунеры на гребцов.

Рыбаки попробовали преградить ему путь. Но кит, который до сих пор плыл не спеша, теперь мчался с бешеной скоростью. Расшвыривая пену, он пронесся между лодками и, задев одну из них, разбил ее в щепки. Казалось, ему удалось ускользнуть. Но вот над носом одной из лодок блеснул гарпун и отвесно вонзился в спину исполина. Сяки даже прищелкнул языком и что было силы запустил свой гарпун с расстояния двадцати кэн. Гарпун описал в ясном небе кривую, пронизав пелену брызг, глубоко вошел в спину беглеца. Тогда, как по сигналу, с ближайших лодок в беспорядке полетели гарпуны. И вскоре на спине гиганта вырос целый лес гарпунов. Но кит не думал сдаваться. С дикой силой взмахнул он над водой могучим хвостом. Только теперь рыбаки увидели его целиком. Будто черный замок на мгновение возник из воды и опять ушел под воду. Даже солнце над головой Сяки в этот миг почернело. И тогда, как стрелы, полетели гарпуны с веревками. Веревки резко натянулись. Бог Китов начал свой смертельный бег, волоча за собой сеть и шесть лодок. Концы сети быстро оборвались, и кит через несколько минут очутился на том месте, откуда его несколько часов назад начали загонять в сеть. Еще раз вынырнув, он выбросил фонтан, ударил хвостом и опять ушел под воду.

Последняя гора Вадаура исчезла из виду. В море под ослепительным солнцем шло состязание в выдержке между несколькими десятками людей и одним китом, состязание не на жизнь, а на смерть. Только Кисю, по привычке