оттопырив губы, презрительно усмехался. Лица остальных окаменели и стали землистыми. Сяки вдруг почувствовал к киту слепую ненависть. Охваченный этим чувством, он перестал замечать все остальное. Поднявшись, он перешел на нос лодки. Кровь, стекавшая со спины кита, била фонтаном, когда он уходил на глубину.

— Как бы акулы не почуяли кровь, — хрипло сказал хозяин.

Разъяренный зверь тащил их с такой скоростью, что надежды на возвращение не оставалось, и лица видавших виды китобоев из землистых стали черными, точно лица мертвецов. Вскоре одна веревка лопнула и освободившаяся лодка осталась далеко позади. Случай вернул людям жизнь.

Казалось, Бог Китов никогда не выбьется из сил. Однако после «часа обезьяны»[35] он поплыл тише. И наконец, каким-то диким рывком сбросив с себя громаду воды, поднялся на поверхность. Душераздирающие крики и грохот палок, видимо, совсем оглушили кита. Хозяин стремительно замахал флажками.

— Приготовиться! Поднять весла! Цельтесь в брюхо! Гарпуны!

Его голос подбодрил людей. И лодки, прицелившись, по команде начали таранить живую стену. Не давая ему опомниться, то гарпуны, то острые носы лодок врезались в окровавленное тело исполина. Боль привела его в ярость, и он свирепо бил хвостом, стараясь разнести в щепки это дерзко жалящее дерево. Море клокотало, как кипящий котел, волны грозили опрокинуть пять лодок, чудом избежавших ударов. Дождь брызг смешался с потоками крови. Была разбита еще одна лодка, и люди, истошно крича, барахтались в воде. Но подплыть к ним и спасти их остальные не могли. Руганью понукая гребцов, Сяки вонзал свое копье в обагренное кровью тело. Несмотря на смертельные раны, Бог Китов держался стойко и не думал сдаваться. Вдруг сквозь пелену брызг Сяки увидел, как смуглая фигура в одной набедренной повязке, с ножом за поясом прыгнула в воду.

«Кисю опередил меня», — пронеслось в его голове. И, сбросив куртку, Сяки тоже приготовился прыгнуть на возвышавшуюся перед ним стену. Но хозяин крепко обхватил его сзади руками, и Сяки не смог пошевельнуться.

— Рано! — прохрипел старик, удерживая юношу не по годам сильными руками. — Ты-то не делай глупостей! Напрасно погибнешь, и только! Видишь, он еще ладно дышит. Не спеши!

— Отпусти! — вырываясь, кричал Сяки. — Сам знаю, что рано. А если он опередит? Что же мне — умирать после этого чужака? Пусти же!

— Сейчас ты с ним не справишься, — прошипел старик ему на ухо. — Разве не видишь, Кисю поторопился. Побереги жизнь, не дури!

Молодой человек вне себя от ярости судорожно нащупывал нож. В эту минуту он готов был убить всякого, кто попытался бы ему помешать, будь то отец или хозяин. Но помощник спрятал нож и оба, сцепившись, чуть не упали в воду. Сквозь пелену брызг было видно, как Кисю, ухватившись за веревку, взбирается на спину гиганта. Сяки до боли впился ногтями в борт лодки. Но как ни странно, Кисю, вместо того чтобы долбить кость ножом, сунул ногу в ячейку сети, уперся и начал изо всех сил бить копьем в самые уязвимые места.

— Смотри! — процедил хозяин, встряхнув юношу за плечи. И Сяки увидел, как Бог Китов, в третий раз взмахнув хвостом, стал медленно погружаться. Вода сомкнулась над ним, и сразу стало тихо. Только кричали птицы.

В этой схватке кит разбил еще три лодки. На поверхности плавали их разноцветные обломки, за которые держались полуживые рыбаки. Странно было видеть, как беспомощно подпрыгивают на волнах их головы. Две оставшиеся лодки быстро подобрали тонущих. Не досчитались десятерых, в том числе Кисю. В ледяной воде январского моря сердце не выдерживает, и, если человек пробудет в ней больше часа, его уже ничто не спасет.

А птицы все кружились. Веревки, уходившие под воду к гарпунам, были натянуты и только иногда чуть вздрагивали. Кит лежал под водой неподвижно.

Прошел час, другой. Тело Кисю не всплывало. И дрожь опять прокатилась по лодкам. Охваченные дурными предчувствиями, люди с тревогой переглядывались: лодки переполнены, не повернешься, и, если кит вздумает продолжать бой, что им тогда делать?

Сяки в приступе отчаяния потянулся к веревке. Рыбаки испуганно переглянулись, но не сказали ни слова. Их переполняло смешанное чувство страха — Бог Китов внушал им не только ужас, но и восхищение. От страха и от холода — все давно промокли — они старались теснее прижаться друг к другу.

Под крики птиц на успокоившейся морской поверхности вдруг опять появилась легкая рябь, а вслед за нею из глубины начала подниматься черная тень в алых обводах крови, как будто в воде отразились закатные облака. Брызги, кровь, грохот вспугнули небо, и, теряя золото, оно быстро темнело. Вдруг небо и море сотряс страшный вздох. Сяки, совсем разбитый, сунул нож за пояс и поднялся. Дрожащие руки хозяина опять схватили его за плечи. На этот раз Сяки не сопротивлялся. Бог Китов, смертельно раненный, спокойно лежал на волнах. Кисю не было видно. Наверное, не выдержало сердце и он пошел ко дну.

Хозяин застонал. Две оставшиеся лодки с трудом держались на плаву, готовились к последнему удару. На одной китобои уже занесли длинные копья. Но Бог Китов вдруг издал низкий гортанный звук, как будто рассмеялся. Он потерял столько крови, что не мог больше сопротивляться.

В это мгновение старик, собрав последние силы, резким толчком дрожащей руки, точно ударом меча, сбросил Сяки в море. Страх молодого гарпунера тотчас исчез. Рассекая сильными руками ледяную воду, Сяки подплыл к Богу Китов. Цепляясь за сеть, он легко взбирался на голову, но вдруг вода начала подступать. Бог Китов погружался в море. Сяки нащупал ноздри и крепко вцепился в них. Из раздутых ноздрей змейками текла густая кровь. В воде эти змеи расплывались, окрашивая ее в алый цвет, бледнели и исчезали. Вода вокруг юноши бурлила и пенилась. Со страшной силой давила она на голое тело, разрывая его на две половины. Уже час стуча зубами мчался Сяки на спине чудовища сквозь бурлящие волны. Изуродованный гарпунами, смертельно раненный исполин боролся за жизнь полдня и не думал сдаваться даже теперь.

Ухватившись за сеть, Сяки вытащил нож и перевел дыхание. Кит полностью всплыл, и Сяки рассчитал, где продолбить кость и продеть веревку. Мешкать было нельзя. Неловко изогнувшись, он изо всех сил бил ножом. В пульсирующем ритме из ноздрей кита текла густая кровь. Вокруг то появлялся, то исчезал яркий пунцовый ковер. Вдруг Сяки почувствовал сверлящую боль в ушах, Его могучие легкие, как тисками, сжала какая-то беспощадная сила. Задыхаясь, Сяки извивался, тряс головой, высовывал язык, а кит продолжал тащить его под водой все с той