– Сереженька, что случилось? – Она уже доставала из шкафа чемодан.

– Я все потом объясню, сейчас надо скорее… Вы одевайтесь, ясам одену Лизу. А Мишаня быстро сложит все в чемодан.

Лиза совершенно не удивилась, когда открыла глаза иобнаружила, что папа натягивает на нее комбинезон, прямо на пижаму.

– Папочка! – Она обняла его за шею, опять закрьиа глаза ипробормотала:

– Я только посплю еще капельку, я у тебя на ручках посплю.Ладно?

– Хорошо, Лизонька, ты спи, а я тебя пока одену. – Сергейнатянул на голые ножки шерстяные носки и тут же замер.

То ли за стеной, то ли на соседнем балконе послышаласькакая-то возня. Здание было построено в начале семидесятых, сквозь тонкие стеныможно было различить даже шорохи. Взяв спящую Лизу на руки, Сергей на цыпочкахвышел в крошечный коридор, где Мишаня, сидя на корточках, запихивал в чемоданвсе без разбора. Из двери смежной комнаты вышла уже одетая Вера Федоровна.

– Кто живет в соседнем номере? – шепотом спросил ее Сергей икивнул на стену, за которой опять слышались какие-то звуки.

– Очень милые молодые люди, они поселились здесь дня триназад. Они снимали Лизу на видеокамеру…

И в этот момент что-то мягко стукнуло за балконной дверью.Еще обходя здание, Сергей заметил, что соседние балконы отделены друг от друганевысокими решетками. Перепрыгнуть через такую – раз плюнуть.

– Все. Уходим, – прошептал он.

– Но мы еще не все собрали, – растерянно заметила Вера

Федоровна.

– Ничего не пропадет. Возьмите только документы. – МишаняСичкин быстро застегнул чемодан и поставил его назад в коридорный шкаф. –Кто-нибудь потом приедет за вещами.

– Обезьянка! – громко, не открывая глаз, произнесла Лиза.

Вера Федоровна шагнула к кровати, достала из-под одеялаплюшевого зверька и протянула руку, чтобы погасить свет, но Сергей остановилее. – Не надо. Пусть горит, – прошептал он.

Тихонько звякнуло стекло балконной двери. Там, на балконе,кто-то тщетно пытался заглянуть в комнату сквозь плотно сдвинутые шторы.

Стараясь не дышать, они вышли из номера в полумрак коридора.Мишаня, выходивший последним, бесшумно прикрыл дверь. Но автоматическийанглийский замок все-таки предательски щелкнул.

– Ни хрена не видно, – сообщил своему приятелю бандит всоседнем номере.

Он был в одних трусах, только что вернулся с балкона вкомнату и поеживался от холода. Ему хотелось скорей нырнуть под теплое одеяло.

– Тихо ты! – шепотом прикрикнул на него второй бандит,который сидел на кровати и прислушивался к звукам за стеной.

– Ой, да брось, в натуре, – зевнул первый, – небось старухапоссать пошла, а ты прям весь извелся! Ну куда они денутся в три часа ночи?

– Заткнись, я сказал! – более добросовестный бандит бесшумноспрыгнул с кровати и, осторожно приоткрыв дверь номера, выглянул в коридор.

Там было тихо, ни звука, ни шороха. На всякий случай онпостоял еще немного, прислушиваясь к сонной, расслабленной тишине ночного домаотдыха. Он не ждал звука движущегося лифта, хотя это был восьмой этаж. Ондогадывался, что на лифте сейчас, конечно, никто не поедет. Его большеинтересовала лестница в конце коридора. Он не поленился, дошел до нее, босикомпо вытертому ковру, перевесился через перила. Но там тоже было тихо и пусто.

«Ерунда, – сказал он себе, – они бы не успели так быстроспуститься на первый этаж. Было бы слышно».

Добросовестный бандит знал: за ребенка со старухой емумогут, если что, голову оторвать. В отличие от легкомысленного напарника оночень дорожил своей головой. Но пока все было спокойно. Действительно, куда ониденутся в три часа ночи? А завозились – так мало ли? У старух бываетбессонница, и дети иногда просыпаются среди ночи, пописать либо попить… Онвернулся в номер, где его приятель уже мирно похрапывал, зажал храпуну носдвумя пальцами. Тот причмокнув и храпеть перестал. Добросовестный бандитприслушался к тишине за стенкой.

– Спят они давно, в натуре! – буркнул он, зевнулрасслабленно и тоже улегся в постель. Лестница и лифты были расположены справапо коридору, а налево, в другом конце коридора, находился маленький холл, скреслами, пальмами в кадках, журнальным столиком и телевизором. Небольшоеуглубление отделялось от коридора двумя неширокими перегородками, междукоторыми зиял пустой проем. Сейчас там было совершенно темно. Кротов решил навсякий случай переждать немного в этой темноте, не идти сразу к лестнице. Те,кто шуршал за стенкой и пытался заглянуть в комнату с балкона, наверняка сразупроверят лестницу. А спуститься быстро и бесшумно с восьмого этажа вчетвером, спожилой полной женщиной и маленьким ребенком на руках, практически невозможно.

Вера Федоровна, услышав звук осторожных шагов, прижалаладонь ко рту. Шаги сначала удалялись, человек шел к лестнице. Несколько минутбыло тихо. Потом шаги зазвучали опять. Они приближались. У Веры Федоровнысильно заколотилось сердце. Но шаги затихли в центре коридора. Где-то рядом сдверью их номера щелкнул замок. Подождав еще несколько минут, они тихоньконаправились к лестнице.

На улицу выбрались через стеклянную столовую. Там дверьзакрывалась изнутри на английский замок. Вера Федоровна привела их к томуместу, где прутья ограды были сильно раздвинуты. Сама она чуть было не застряламежду ними, но все-таки протиснулась.

– Ну, куда теперь? – спросил Гончар, когда они оказалисьнаконец в машине.

– Надо подумать, – сказал Кротов, устраивая поудобней у себяна коленях спящую Лизу.

Все это время она крепко спала, обняв папину шею, толькоиногда тихонько ворчала и похныкивала во сне.

– Может, ко мне? – предложил Мишаня.

– Найдут, – покачал головой Кротов, – вычислят мигом.

– Сережа, а почему нельзя домой? – спросила Вера Федоровна.

Да, теперь надо было что-то объяснить пожилой женщине,которая до этой минуты вела себя мужественно и спокойно, не задавала лишнихвопросов, и только сейчас, в машине, голос ее задрожал.

– Вера Федоровна, – осторожно начал Кротов, – у менянеприятности. Некоторое время вам с Лизой лучше пожить в каком-нибудь укромномместе.

– Я так и знала, – вздохнула Вера Федоровна. – –Тогда, водворе на Малой Грузинской, взорвалась именно Лизочкина коляска. Весь районтолько об этом и говорит. Я все-таки надеялась, что случайно… Здесь недалеко,на Луговой, живет моя школьная подруга. Она одна, дом огромный, теплый. Еепокойный муж был генералом авиации, квартиру она сыну отдала, а сама поселиласьна даче. Мы можем поехать туда. Она будет рада.