В назначенное время роскошный чёрный «Кадиллак» подкатил к парадному выходу из отеля. Илюша не сомневался, что машина предназначена для него, и не ошибся. Респектабельный мексиканец открыл дверь и усадил его на приятно пахнущее кожаное сиденье. Потом они двигались по полутёмным улицам и минут через сорок оказались в богатом районе города. Илюша увидел изысканные покрытые зеленью заборы, высокие деревья за ними и красивые фасады домов. Ворота отворились, и автомобиль въехал во двор белой двухэтажной виллы. На крыльце показался импозантный мужчина в тёмно-синем костюме и направился навстречу Илюше.

— Нахум Фельдман, — представился он, протянув руку.

— Илья Вайсман, — ответил Илюша, пожимая руку.

Зал, куда они вошли, был освещён большой красивой люстрой, свисавшей с высокого покрытого искусной лепкой потолка. Мраморный камин напротив входа потрескивал горящими поленьями, придавая уют огромной гостиной. В центре зала стоял массивный деревянный стол, за которым уже сидели мужчины в кипах и элегантные женщины. В знак приветствия все закивали, а мужчина в вязаной кипе поднялся и приблизился к Илюше.

— Меир Розенблат, посол Израиля.

— Наим мэод[14], — сказал смущённый Илюша.

Посол заулыбался и дружески коснулся его плеча. Илюшу посадили на почётное место за столом, застеленным шёлковой скатертью и уставленным дорогой фарфоровой посудой.

— Сеньоры и сеньориты, — произнёс Нахум на английском языке, — сегодня мы собрались здесь, чтобы чествовать посланца нашей исторической родины. Мы рады, что своё турне по Латинской Америке он начал с Мексики. Он дарит нам своё высокое искусство. Я хочу выпить за его здоровье и талант, данный ему Всевышним.

Зазвенели бокалы и все выпили. Потом руки потянулись к блюдам, полным кошерной еды, и стали наполнять тарелки.

— Не стесняйтесь, молодой человек, здесь вы среди друзей, — сказал Розенблат на иврите. — Они все богатые евреи, поднявшиеся из нищеты и бедности, а Фельдман, глава общины, миллиардер. Но они интеллигентные люди и с ними общаться легко и просто.

— Спасибо, Меир, я это уже понял.

Посол попросил наполнить бокалы и поблагодарил за тёплый приём. Потом все поднялись из-за стола, перебрались на освещённую фонарями веранду и сели в кожаные кресла. Рядом поблёскивал лаком чёрный рояль, а за ним облицованный гранитными плитами бассейн.

— Илья, мы все присутствовали на концерте и очарованы твоей игрой, — обратился к нему Фельдман. — Я не преувеличу, если скажу, что еврейский бог коснулся твоего чела и наделил тебя великим даром. Это было незабываемо. Конечно, мы и многие члены нашей общины пойдём на твоё третье выступление. Но я хочу тебя попросить сыграть нам сейчас что-нибудь.

Илюша, увидев «Блютнер», сразу понял, что нужно выступить. Ему были симпатичны эти дамы и господа. Он не мог не почувствовать душевное волнение, которое они изливали, с интересом посматривая на него или обращаясь к нему. Он был искренне благодарен им и согласно кивнул в ответ на просьбу Нахума. Он подошёл к инструменту, поднял крышку, сел на стульчик и, подумав минуту, коснулся клавиш. Рояль отозвался глубоким красивым звучанием.

— Шопен. Ноктюрн, — объявил Илюша, повернув голову к слушателям.

Дивная музыка заполнила веранду, вырвалась на свободу и вознеслась над домами. Он сыграл ещё этюд и вальс Шопена и «Патетическую» сонату Бетховена. Потом поднялся со стула и поклонился под аплодисменты. Растроганная сеньора Фельдман засеменила к нему и поцеловала в лоб. Прощаясь с Илюшей, Нахум протянул Илюше конверт.

— Илья, руководство общины постановило наградить тебя денежным подарком. Там чек на десять тысяч долларов.

— Мне неудобно брать у вас деньги.

— Ты их честно заработал. Для евреев Мехико твой приезд и выступления — большой праздник. Ведь ты посланник страны, которую они любят.

— Спасибо, сеньор Фельдман.

«Кадиллак» прокатил его по освещённому уличными фонарями городу, мимо выплеснувших на тротуары кафе и ресторанов, заполненных людьми. Он вышел на Цокало, взглянул на возвышающийся по ту сторону площади собор и направился в гостиницу.

5

На следующий день ему опять устроили овацию. Анжелы не было в зале, но теперь он осознавал, что играет для евреев Мехико, которых пришло на концерт очень много, и для мексиканцев, среди которых его народ нашёл мирное пристанище и благополучие.

В назначенный час он встретился с Анжелой в фойе. Она пришла в белом платье, хорошо оттеняющем её смуглую кожу, тёмно-каштановые волосы и жгучие карие глаза.

— Ты прекрасно выглядишь, Анжела.

— Это для университета. Утром я провела там семинар. Знаешь, по какой теме?

— Великая русская литература беспредельна. Не хочу попасть пальцем в небо.

— Поэзия Иосифа Бродского.

— Здорово. Хотел бы я быть твоим учеником.

— Не лукавь, твоё положение гораздо лучше. Ведь мы общаемся на равных.

— Ты права. Ну, что у нас в программе? Кстати, импресарио сказал мне, что сегодня в четыре часа репетиция с оркестром. У нас не так много времени.

— Мы успеем, но ехать нужно уже сейчас. Хочу показать тебе самый большой город доколумбовой Америки.

— Я уже в шоке, — сыронизировал Илюша.

Она посмотрела на него и прыснула от смеха. Вначале «Форд» кружил по центральным улицам, потом выехал из города, и помчался мимо тесных одноэтажных кварталов бедноты, сбегающих с довольно крутых склонов с левой стороны дороги. Анжела оставила машину на стоянке, и они пошли по каменистой дороге. Впереди Илюша увидел строения, обложенные хорошо отёсанными каменными плитами. Вскоре пространство перед ним распахнулось, и показалась большая площадь, в противоположном конце которой высилась пирамида.

— Давай поднимемся на неё, на первый уступ. Этого будет достаточно. Оттуда всё смотрится лучше, чем снизу. Я там всё тебе расскажу.

— Мне не помешает заняться скалолазанием, особенно после вчерашнего ужина и утреннего завтрака в ресторане.

Несмотря на длинное платье, Анжела проворно забралась на нижнюю террасу, возвышающуюся над площадью метров на пятнадцать. Илюша повернулся и застыл, поражённый открывшимся видом. На широкой равнине раскинулся древний город, пересечённый прямыми улицами. Особенно привлекла его внимание широкая длинная дорога, по обе стороны которой стояли хорошо сохранившиеся здания прямоугольной формы. В дальнем конце дороги слева от неё высилась над городом огромная пирамида.

— Впечатляет?

— Очень. Как возникло такое чудо?

— Я вижу, ты созрел. Мы забрались на пирамиду Луны, а та вдалеке — пирамида Солнца. Это город Теотиуакан — ровесник Древнего Рима.

Она рассказывала ему историю города, он задавал вопросы, а она отвечала, смотря на его зардевшееся лицо. Анжела чувствовала, что нравится ему. Лёгкое возбуждение охватило её, и она с трудом справлялась с ним. Они спустились к подножью пирамиды и зашагали по Цитадели, так называлась центральная площадь города, где во время религиозных церемоний и праздников помещалось сто тысяч человек.