— Понимаете денег у нас пока нет. У Людвига не было доступа в казну очень долгое время. Он истратил все свои заначки.

— Что?! — воскликнула Хо. — Ты охренел, Жиль?! У нас же был уговор!

— И он в силе, просто нужно подождать, пока распоряжение казной вернется к господину Лефрану.

— У нас нет времени, платить нужно завтра!

— Вы же понимаете, что…

Олива прыгнула на несчастного мужика и тот со стоном повалился на спину.

— Хо! — крикнул я. — Хо, отцепись от него!

— Но ты умрешь!

— Я не умру, мы что-нибудь придумаем! Слезь с него, это единственный наш друг здесь!

— Не единственный.

Мы обернулись. Аделина, как всегда, появилась бесшумно и теперь улыбалась нам ровными белыми зубками.

— Он думал, что запер меня. Люпан всегда был глупцом. Ограниченным глупцом и трусом. Какой загнанный нужен ум, чтобы бояться того, что не произойдет при твоей жизни. Пусть его мелкую душу разорвет Шторм. Вы ведь действительно убили его?

— Да, — буркнул я.

— Спасибо! — Аделина подбежала ко мне и обхватила ручками. — Спасибо вам!

Мне хотелось заорать.

— Спасибо на хлеб не намажешь, — раздельно проговорил я.

— Мне очень жаль, что так получилось. Но у нас нет ни гроша. Буквально. Люпан продал все ценности, чтобы натренировать гвардию и закупить современное оружие.

— Вы же не хотите сказать, что во всей цитадели не найдется каких-нибудь ценностей, чтобы выручить за них жалкие три-четыре тысячи номов! — рявкнула Хо.

— А вы хотите поискать? — резонно заметила Аделина. — Сейчас? Не советую.

— Хватит, малышка, — я взял Хо за руку. — Будем качать права, они и аванс отберут.

— Какой еще аванс?

— Наши жизни. Забыла?

Хо с ненавистью взглянула на Жермена. Потом на Аделину.

— Верните хотя бы шмотки. И вызовите такси.

— На побережье введено военное положение, — прохрипел Жермен. — Просто так цитадель сейчас не оставить, но…

Он взглянул на Аделину. Та кивнула.

— Мы можем попросить о помощи Мерелин.

— Снова быки? — спросил я. — Ладно, что угодно, лишь бы наконец выбраться отсюда.

— Пойдемте, — заторопила нас девушка. — Я правда не хочу, чтобы с вами что-то случилось. Скоро тут будет ССТ, бродит множество сочувствующих моему брату, да мало ли… Тот же Пьеро. Отец может и сказал ему не трогать вас, но это психопат всегда себе на уме.

— Удачи! — крикнул Жермен.

— Да пошел ты, — вежливо откликнулся я. — Полина была права. Франки действительно пидарасы.

И я, видимо, тоже. Как минимум наполовину.

По пути в башню Мерелин, Аделина забежала в свои покои и вынесла пакет с нашей одеждой.

— Я сберегла ее.

— И на том спасибо.

Мы молча продолжили путь. Когда настал черед знакомой лестницы, я ощутил мощнейшую ностальгию: настолько знаком был вид внизу. Трупы, кровища, оглушенные и одновременно перенапряженные схваткой люди. Неуклюжая трагичная суета. Вопли. Синие табарды неаккуратно устилали улицы. Несчастные дураки. Все до одного.

Роща догорала. Туча над ней старалась как могла, однако волка, который ее поддерживал, наверняка уже посетила мысль, что пора делать ноги. Хотя бы попытаться спрятаться. Дождевая капля шлепнулась мне на щеку.

Интересно, как хорошо прожарился Григорий? Думаю, до последней кровинки.

Мерелин не ждала нас. Да и с чего бы ей. Однако один из быков при нашем появлении поднялся и пошел навстречу, настороженно поглядывая механическими глазами.

Он явно не хотел, чтобы мы беспокоили хозяйку.

— Не начинай, дружище, — поспросил я, закрываясь пакетом с одеждой. — Мы просто хотим поговорить с водяной тетенькой.

Бык наклонил голову, а потом резко уселся на задницу.

— Он нас запомнил, — облегченно произнесла Хо. — Давай, усаживайся, думаю Мерелин и так все поняла. Ей приснились два плешивых фуга с пустыми карманами.

Когда мы забрались на медную спину, Аделина поймала мой взгляд.

— Вы не представляете, что сделали, — сказала она, поднимая руку на прощание. — Просто не представляете. Всю цитадель рано или поздно взяли бы в осаду и уничтожили.

— Какие мы молодцы, — согласился я. — Надеюсь вертушки ССТ примут во внимание наши заслуги и не станут пускать ракеты воздух-воздух. Давай дружок. Но!

Бык поднялся и врубил двигатели.

И-и-и-и…

Он сбросил нас в нескольких километрах от предместий посреди гребанного НИЧЕГО. Мы с оливой даже не удивились. Справа и слева от дороги расстилалась прерия. Выл ветер. Я осмотрел себя. Я взбесился. Моча ударила в голову, и Самара де Хин принялся сдирать с себя серые обноски, ругаясь на чем свет стоит.

Хо уселась на крупный песок и наблюдала за мной со странным кошачьим выражением.

Ни души, ни единой тачки. Бипер разрядился.

— Мудак рогатый! Мудацкая Мерелин! Ебаные Лефраны! Сучье Побережье! Где мои бабки?!

Я проорался и, стоя нагишом, показал Побережью два средних пальца. Весь имевшийся у меня запас.

Хо неожиданно напала на меня сзади и повалила на землю. Мы занимались любовью так, словно хотели лишиться всех несгоревших еще эмоций. Вытрясти из себя остатки разума. Олива скакала на мне, и я понимал, что быть оседланным зверем вроде нашего рогатого приятеля бывает не так уж плохо. Вот если б еще мелкие кактусы не впивались мне в спину!

Сделав трех гипотетических детишек, мы распластались на земле. Можно было вволю насмотреться вверх, смакуя остаточный кайф. Небо здесь было синим, не загаженным, а потому словно бы чужим.

— Отличная работа, — сказал я негромко.

Мной, наконец, овладело блаженное опустошение.

— А?

— Я говорю, если б ты не догадалась обмотать…

На этом силы мои закончились. Я вдруг подумал, что произошло нечто совершенно безумное и говорить об этом — значит потакать нашей чокнутой судьбе.

— Да, — Хо потянулась. — Вот он, наверное, удивился.

— Это точно.

Олива помолчала.

— Ты слышал… Голос?

— Перед тем как мертвец назвал меня предателем? А-ха.

— Думаешь в этих словах есть какой-то смысл? Я имею ввиду: разве можно быть верным тому, чего не знаешь и никогда не видел?

— Сомневаюсь. Откровенно говоря, для меня это все это не имеет значения. Мы с Люпаном находились в разных плоскостях. Такие люди как он видят, или думают, что видят, какую-то непреложную истину. С ними невозможно разговаривать на равных. Всегда будешь гвоздем, который нужно забить или выкорчевать. Ну так вот: иногда этот гвоздь может выскочить из доски и пробить плотнику башку.

— О, так мы злой рок Лефрана!

— Возможно. А возможно, ему просто нужно было сразу дать нам деньги за доспех и отправить домой. Или замочить. Но, видишь ли, мы были слишком незначительны и не до конца ему понятны. Поэтому нас можно было бросить в сундук, чтобы потом пафосно предложить пойти пехотинцами в светоносную армию. Он совершил типичную ошибку мессии. Перестал