мириадами искр. Теперь уже не только шпиль церкви, но и верхушки деревьев стали розовыми.

Королевская чета, Луавиль, Рохмиро и даже Илонна, забывшая об обязанности стукнуть Дилля в случае опасности, раскрыв рты, как ярмарочные ротозеи, смотрели в небо. Церковные служки восхищённо перешёптывались, а из-за высоких стен, огораживающих церковный двор, слышались изумлённые и приветственные крики горожан. И только архиепископ Одборгский стоял неподвижно, бледностью лица в этот момент соперничая с вампирами.

Дилль полностью контролировал заклинание и не испытывал ни малейшей трудности в управлении иллюзией. Когда он почувствовал, что сила заклинания начинает ослабевать, он отправил своего дракона в тёмную высь, где тот и взорвался, оставив после себя гаснущие красные искорки. «Цветник» гроссмейстера тоже поредел, и вскоре последние красные цветы исчезли. В тёмном небе остались только звёзды.

Адельядо посмотрел на Дилля, посасывающего уколотый палец, укоризненно покачал головой при виде вампирши, всё ещё глядевшей в небо, и сказал Линде:

— Ваше Величество, этот салют был в вашу честь. Ему, конечно, далеко до вашей красоты, но мы постарались доставить вам немного удовольствия.

— Благодарю вас, гроссмейстер, — улыбнулась Линда. — Никогда в жизни не видела ничего столь прекрасного.

— Адельядо, ты, оказывается, умеешь говорить комплименты, — рассмеялся Юловар. — Спасибо тебе и за цветы, и за дракона — всё было великолепно.

— Цветы мои, а над драконом постарался наш будущий гроссмейстер, — Адельядо кивнул на Дилля.

— Сэр Диллитон, примите мою искреннюю благодарность, — сказала Линда. — Воистину, вы настоящий драконоборец и маг. Мне было очень приятно видеть вашего дракона.

Дилль смущённо поковырял носком сапога землю. Обычно он не страдал от излишней скромности, но сейчас почему-то ему стало не по себе. Возможно потому, что идея создать дракона возникла внезапно, словно не по его воле.

Король проводил супругу к карете, господин Луавиль уже сидел внутри. Юловар нежно попрощался с Линдой, дверь кареты захлопнулась, и экипаж, влекомый шестёркой сильных коней, выехал с церковного двора.

— Господин барон, — обратился Юловар к Рохмиро. — Сейчас мы едем во дворец, вам выделят сопровождающих, после чего действуйте, как мы договаривались.

Бывший кабатчик низко поклонился.

— Адельядо, завтра я жду вас, сэра Диллитона и адепта Теовульфа во дворце. Я соберу глав кланов в девять утра, и желаю, чтобы вы присутствовали.

— Простите, Ваше Величество, но адепт Диллитон не сможет приехать, — сказал гроссмейстер. — Обучение в Академии подразумевает постоянное присутствие адепта в классах.

Глава 40

— Ничего страшного, если он пропустит один день.

— А затем ещё один. Нет, Ваше Величество, так не пойдёт.

— Адельядо, ты с ума сошёл? — изумился Юловар. — Ты смеешь спорить со мной?

— Ваше Величество, вам действительно дорог этот адепт?

Неожиданный вопрос несколько выбил короля из колеи.

— Ну, разумеется. Как и вы все, здесь присутствующие. А что?

— А то, что господин будущий великий маг может запросто помереть от своей магии, если его вовремя не остановить. А останавливаться он не умеет — уже дважды он был на волосок от гибели. Честно говоря, я удивлён, что кровавый салют ему удался без смертельных последствий. Поэтому я разрешу ему выход в город только тогда, когда он освоит контроль. Не раньше.

Лицо Дилля вытянулось от возмущения — когда ещё он выучит этот контроль? Значит, торчать ему безвылазно в стенах Академии до морковкиного заговора. Хотя, конечно, гроссмейстер прав — Дилля самого пугала его особенность впадать в безумную ярость.

— Ну-у, — протянул король, — тогда, конечно, другое дело. Адельядо, значит орден «Красного льва» второй степени я вручу сэру Диллитону в стенах Академии. И адепту Теовульфу тоже. Скажем, через неделю.

— Это сколько угодно, Ваше Величество, — согласился первый маг.

Король подошёл к Диллю крепко пожал ему руку.

— Спасибо тебе, Дилль. За твою преданность, за бесстрашие… и за Линду. Только благодаря тебе я встретил её.

— Всегда пожалуйста, — ухмыльнулся Дилль. — Когда вас в очередной раз будут свергать, зовите меня — прогуляемся по канализации, подерёмся со стражей.

— Кстати, ты мне понадобишься — нужно будет встретиться с муарами.

— Зачем? — удивился Дилль. — Просить их не уничтожать чужаков — бессмысленно, ведь муары так устроены.

— Да пусть уничтожают кого угодно — я не собираюсь требовать от кошки не ловить мышей. Дело в другом: они ведь поддерживают клоаку верхнего Тирогиса в рабочем состоянии. Сотни лет и безо всякой помощи со стороны людей. Думаю, надо договориться с ними о поставках строительных материалов — ведь это в моих интересах, чтобы канализация и дальше работала.

Дилль изумлённо подумал, что Юловар — истинный король. У него самого, к примеру, даже мысли не мелькнуло позаботиться о состоянии канализации — а ведь это родной дом муаров, которые в некоторой степени теперь его подчинённые. Вот что значит настоящий хозяин!

— Но об этом договоримся попозже — в ближайшие дни мне будет не до муаров, — король вскочил в седло белого жеребца. — Ты уверен, что я больше ничем не могу отблагодарить тебя?

— Гунвальда вылечите, а больше ничего и не нужно.

— Ну, это я и без твоей просьбы выполню, — хмыкнул Юловар. — Мастер Ильминг, Рохмиро, по коням. Госпожа Илонна, возьмите лошадь, на которой ехала королева — не будете же вы возвращаться пешком.

Илонна поморщилась при виде дамского седла, но выполнила приказ короля. Когда четверо всадников доехали до ворот церковного двора, Дилль хлопнул себя по лбу.

— Ваше Величество! Я вспомнил, чего хочу! — заорал он.

Всадники остановились, и Дилль помчался к ним. Гроссмейстер Адельядо только головой покачал.

— Вот же непоседа. Да он контроль и за десять лет не освоит.

— Боюсь, у него не будет этих десяти лет, Ади, — послышался голос архиепископа Одборгского.

Гроссмейстер удивлённо посмотрел на него. Архиепископ выглядел осунувшимся, а руки его заметно тряслись. Наверное, это арест сказывается — всё-таки не каждый день одно из первых лиц государства подвергается гонениям и обвиняется в измене. Адельядо, который мог по пять раз на дню ругаться с архиепископом до хрипоты, тем не менее уважал его не только как грамотного руководителя важного государственного органа — церкви Единого, но и ценил, как человека, искренне преданного Ситгару. И королю, разумеется.

— Э-э, дружище, что-то ты совсем расклеился, — озабоченно сказал Адельядо. — Приходи-ка завтра в Академию, я соберу лучших врачевателей, и они живо вернут тебе бодрость духа.

— Ни врачеватели, ни даже Единый тут не помогут, — мрачно проговорил архиепископ. — Скажи-ка, ты помнишь некоего Генетта?

— Ну да, — несколько опешил гроссмейстер. — Бывший мастер-маг, ушедший в монастырь от суеты. Признан церковью Единого святым при жизни. Давно умер. А каким образом он угнетает тебя?

— Не он, а его предсказания, — вздохнул Одборг. — Точнее, одно предсказание.

Адельядо нахмурился. Генетт, уйдя в монастырь,