Передние кресла сорвало ударом. Осторожненько попробуем ихотодвинуть, выкинем одно, потом другое... вот так... Сразу стало просторнее.Та-ак...

Груда костей на полу. Два черепа, две грудные клетки...точно, их было только двое. Пресная вода не так разъедает, как соленая, костисохраняются дольше... череп пробит, видимо, при ударе швырнуло головой начто-то твердое, угловатое... а этому поломало руки-ноги... может, и обоимполомало, кости так перепутались, что их не разделишь при беглом осмотре надвух индивидуумов... Много времени прошло, разложились, потом в дело вступилирыбешки, работающие не хуже грифов-стервятников...

Остатки одежды? Похоже. Секунду поразмыслив, движимый скореерефлексами, Мазур принялся осторожно выгребать из салона всякий хлам – кости,проржавевшую винтовку, какие-то деревяшки – и бросать в сторону. Ржавое мачете,часы – ремешок, конечно, сгнил и исчез бесследно – распахнутый чемодан,пластиковый, потому и уцелел в воде... Стоп!

Он поворочался в полностью опустевшем салоне, шаря вокругснопом света, внимательно осматривая все уголки. Если что-то и напоминаетпресловутый «дипломат» – так это небольшой, очень тяжелый чемоданчик, скореефутляр, никелированный, к ручке прикреплен браслет полицейских наручников – а другойбраслет, вероятнее всего, был защелкнут на запястье одного из тех двух.

Мазур добросовестно попробовал его открыть – не поддался. Нуи черт с ним, не стоит терять время... Еще раз огляделся – нет, больше ничегоне видно, вычистил салон на совесть...

Со всеми предосторожностями выбрался наружу. Отталкиваясьластами от дна, перемещаясь большими лягушачьими прыжками, обошел самолетвокруг, тщательно светя во все ямки, на каждый подозрительный бугорок. Расширилкруг. Вскоре понял, что это бесполезно – в одиночку нечего и думать оскрупулезных поисках. Никелированный трофей – единственное, что внушаетнадежду... но как быть с в о з р а с т о м самолета? Ну, в конце концов, намилой Родине могли и не сказать всего – очередные недомолвки, это будетпродолжаться, пока стоит мир... Нет, но это ведь не вяжется с очень и оченьмногим...

Решившись, он погасил фонарь, поднял левой рукой тяжеленнуюдобычу, оглянулся и, узрев на фоне зеленоватого полумрака тонкую вертикальнуюполоску троса, поплыл к ней...

Опа! Правую ногу свело-таки судорогой. Встав на грунт,выхватив нож, Мазур ткнул кончиком в икру, содрогнулся от укола. Не похоже,чтобы особенно уж помогло, нога так и подсекалась, клоня тело вправо. Это ужене судороги – онемение ног, явственная дрожь в мышцах, резкий озноб. Третьястадия переохлаждения, пора уходить... до поверхности секунд десять... ну,восемь, тогда никакой кессонки...

Свободной рукой Мазур расстегнул пояс с грузилами, сбросил.И пошел вверх, стараясь не обгонять собственные пузырьки воздуха, непрерывновыдыхая: воздух уже начал понемногу распирать легкие, как всегда бывает присвободном всплытии... главное, подавить инстинктивное желание вдохнуть...обойдется, прорвемся... тело немеет, черт, мышцы так и дергает, кажется, чтовместо кожи на тебя натянули чехол из гибкого льда...

Рывком выпрыгнул из воды по пояс. Перевалил чемоданчик влодку, обеими руками ухватился на протянутый вдоль резинового борта трос,выплюнул загубник и пару секунд висел в такой позе, прислушиваясь ксобственному телу. Ноги захолодели, но нет ни икоты, ни непрестанной зевоты...Мазур выкрикнул что-то нечленораздельное, с обжигающей радостью услышалсобственный голос – ну вот, не достигло охлаждение по-настоящему о п а с н о йчерты, вовремя убрался из воды...

Подтянувшись на руках, перевалился в лодку и долго лежал,придавленный тяжестью акваланга, упершись левой щекой в свой трофей, казавшийсякуском антарктического льда. На ощупь расстегнул пряжки, сбросил акваланг сплеч, отодвинулся от загадочного чемоданчика и лежал еще несколько минут,содрогаясь в ознобе, но тем не менее охваченный откровенно звериной радостью:выбрался, выжил, остальное чепуха...

Дрожа, постукивая зубами, дотянулся до коротких весел совальными широкими лопастями. Тьфу, якорь... Не тратя времени, дернул свободныйконец троса, развязал узел, выкинул трос за борт и неуклюже погреб к берегу.Вокруг, казалось, стоит ледяная сибирская зима. Любое дуновение ветеркаобдавало промозглым холодом, зубы клацали, свидетелей не было, и Мазур позволилсебе чуть-чуть поохать:

– А-вва-вва-вввааа....

Сразу стало чуточку легче.

Когда лодка с хрустом придавила днищем мелкие камешки наберегу, к нему бросились Ольга с Кацубой – подполковник держал наготове бутыльс индейским эликсиром, Ольга торопливо протянула огромное одеяло, красное вчерную клетку – Мазур видел его в палатке, нет сомнений, оно как раз и былопредназначено для...

Без малейшей брезгливости Мазур накрылся одеялом, стянулмокрые насквозь плавки и принялся растираться, жахнув предварительно полныйстаканчик зеленоватой жидкости. Во всем теле еще ощущалось некоторое онемение,но это довольно быстро прошло – все-таки не арктические воды, выскочилвовремя...

– Эй, эй! – прикрикнул он, заметив, что Ольга, повертевв руках тяжелый никелированный футляр, пытается справиться с замком. –По-моему, сеньорита, вы превышаете свои полномочия...

– Уверен? – спросил Кацуба с каким-то чрезвычайнокислым видом.

– Что там за самолет? – спросила Ольга, послушноотставив чемоданчик.

Тут только до Мазура дошло.

– С а м о л е т? – повторил он медленно. – Аоткуда ты вообще знаешь...

Кацуба тоскливо вздохнул, присел на камень и спросил Ольгу:

– Мы как, будем устраивать дешевое кино с дикими выкриками ипотрясанием оружием?

– Зачем? – спросила она, избегая взгляда Мазура. –Мы достаточно цивилизованные люди...

До Мазура продолжало д о х о д и т ь – помаленьку, сквозьнекую пелену. Все он понимал, но боялся самому себе признаться, что так оно иесть.

– Ладно, – сказал Кацуба, тоже не глядя на него. –Валяйте, сеньорита, вытаскивайте, что там у вас... Ведь есть?

Она кивнула, полуотвернувшись, с хрустом рванула тонкуюподкладку пятнистой куртки, вскинула глаза, со странной смесью бесшабашноговызова и смущения протянула руку с большой овальной бляхой. Настороженноглянула на Кацубу:

– Вы, я думаю, достаточно опытный человек, чтобы держатьсебя в рамках...

Выпростав руку из-под необъятного одеяла, Мазур взял у неетяжелую бляху. Эмалевый многоцветный герб Санта-Кроче. Крылатая шпага во всюдлину бляхи. Надпись двумя полукругами: «депто де насьональ гуардиа», номер,еще какие-то значки, наконец, между полудугами надписей две черные эмалевыебуквы. Е и М. «Эскадрон смерти», который приличия ради прячется за аббревиатуру«ескадрон моторизадо»...

– Я знаю, что о нас пишут и болтают за границей, –сказала Ольга, глядя на него с той же смесью лихого вызова и смущения. –Ну а мы – вот такие...