Из леса вереницей вышли тигрерос, окинули их любопытнымивзглядами и, повинуясь жесту капитана, направились к палатке.

– У нас будет время кое-что обговорить, – сказалкапитан. – Нужно за вами все как следует подчистить, чтобы ни у кого потомне возникало ненужных вопросов. Благо на герильеро можно свалить если не все,то очень многое... извините, я вас ненадолго оставлю.

Он поднялся, взял за локоток Ольгу, и оба отошли метров напятьдесят, так что невозможно было расслышать, о чем они там говорят. Междудеревьями показались новые солдаты, двое несли акваланги и черные гидрокостюмы.Вышколенно не обращая внимания на Мазура с Кацубой, они под командойэнергичного сержанта стали разоблачаться. Сержант, подойдя, махнул двумяпальцами у козырька пятнистого кепи и вежливо осведомился:

– Простите, сеньор коммодор, можно спросить, куда вы дели...сеньоров из палатки?

Мазур молча показал на воду в нужном месте. Кивнув, сержантвернулся к аквалангистам и принялся им что-то растолковывать. Кацуба, невставая, нагнулся, поднял бутылку виски и глотнул из горлышка.

– Дай хлебнуть, – хмуро сказал Мазур.

Все внутри бунтовало. Ситуация была дикая,противоестественная – никогда в жизни, настигнутый погоней, он не оказывался встоль мирной обстановке. Если его когда-то и преследовали, то всегдаисключительно ради того, чтобы убить или, в крайнем случае, взять живым длядопроса, который хуже смерти. Нынешнее положение было насквозь непривычно.Кацуба, надо полагать, испытывал те же чувства. Их игры всегда проходили поодним и тем же правилам, не менявшимся исстари. Никто и подумать не мог, чтоначнутся д р у г и е игры, что будет Тилькара...

– Как думаешь, не врет насчет драгун? – спросил Кацуба.

– Что, жаждешь триумфа?

– Интересно просто. В жизни со мной не случалось...

– Случится, – сказал Мазур. – Они ж обязательнострескают Чунчо без хлеба и кетчупа, вон как глазенки горят предвкушениемдоброй охоты... А вот нам после карнавала с ряжеными драгунами придется домагод отписываться. И это – последний из рассказов о Маугли... Верю, что мыдоберемся домой благополучно, но вот не верю нисколечко, что Родина щедронапоит нас березовым соком: не вылететь бы без пенсии...

– За что это?

Мазур хмыкнул, показав на вертолеты вдали:

– За сотрудничество со спецслужбами страны пребывания...

– Брось, – сказал Кацуба без особойубежденности. – Времена все-таки не те.

– Времена всегда разные, а вот люди – те же самые...

Вернулся капитан Эчеверриа, вежливо сказал Мазуру:

– Прошу вас на два слова, коммодор...

Они отошли к деревьям. Поискав глазами Ольгу, Мазур увидел,что она стоит не так уж и далеко, сунув руки в карманы куртки, выпрямившись,неотрывно глядя, как входят в воду аквалангисты – неуклюже переступая, высокозадирая ноги в широких черных ластах, шлепая по мелководью. Поза девушкипоказалась ему напряженной. Он вопросительно оглянулся на капитана.

– Знаете, – вполголоса сказал Эчеверриа, – мы ссеньоритой Карреас довольно давно работаем вместе. У меня есть и личные причиныозаботиться ее судьбой...

– Я знаю, – осторожно сказал Мазур. – Она мнеговорила.

– Я тогда был очень молод и очень глуп... а быть может, инет. Тогда просто невозможно было предсказать, что она станет... Вы знаете, онавсерьез намеревается стать первой в Латинской Америке женщиной, котораявозглавит секретную службу.

– Не удивлюсь, если это когда-нибудь случится...

– Я тоже. Не беспокойтесь, коммодор. Прошлое... перегорело.И мне сейчас не о чем жалеть. Вовремя понял, что я – не ее половинка. Ей нуженчеловек, в котором идеально сочетался бы и властелин, и покоренный женщиноймужчина. Это вовсе не столь уж фантастическое, как может кому-то показаться,сочетание. На мой взгляд, оно как раз вам и свойственно. Короче говоря, естьвещи, о которых даже в конце двадцатого века, при всей эмансипации молодаяженщина из общества не может говорить с мужчиной. Пришлось на правах д р у г авзять эту миссию на себя. – Он усмехнулся. – Правда, у меня неткрасного платка, это у нас обычай...

– Я знаю, – тусклым голосом сказал Мазур. –Всадники на конях с красными лентами в гривах скачут к дому девушки и кричат:«Фуэго!»

– Вот именно. Я готов подойти к ней и сказать: «Фуэго!»

Настал момент, когда недомолвок не осталось, глупо былодумать, что он не настанет... Глядя в землю, Мазур вовсе уж севшим голосомпроизнес:

– Вам нет нужды себя утруждать.

– Вы меня правильно поняли, коммодор?

– Совершенно, – сказал Мазур. – Вы великолепноговорите по-английски, а я прекрасно его понимаю...

– Но я, простите, вас не понимаю. Вы на нее разозлились?

– Нет. Ничуточки. Я не гожусь в мужья блистательнойнаследнице поместий и плантаций, капитан. Только-то и всего. У меня нет ничего,кроме пригоршни орденов. И квартирки, при одном взгляде на которую ее швейцар –есть же у нее какой-то швейцар? – умрет от смеха.

– Такой ход рассуждений делает вам честь, – сказалЭчеверриа. – Однако позвольте вам напомнить, что менталитет здешнегообщества во многом отличается от свойственного вашей родине. Могу вас заверитьчестным словом офицера, что подобный брак в глазах здешнего общества не будетчем-то необычным и не вызовет ровным счетом никаких суждений, которых вы моглибы стыдиться.

– Все равно.

– Есть и другой вариант, – сказал Эчеверриа. – То,о чем я вам сейчас скажу, санкционировано вышестоящим командованием... Нехотите быть безденежным эмигрантом – будьте респектабельным морским офицером.Мы – нация эмигрантов, коммодор, для нас всякий приезжий, владеющий нужной длястраны профессией, желанный и уважаемый человек. Я вытряхнул из Смита все, чтокасалось вас. Просто морских офицеров у нас достаточно, но вот профессионаловподводной войны с вашим опытом и выучкой почти нет. На границе неспокойно, чочонаглеют, новые военные действия не исключены... Я вам гарантирую офицерскоезвание нашего военного флота, аналогичное тому, что у вас было в России, –и весьма неплохие перспективы служебного роста. У вас просто не будетконкурентов. Наши воздушно-десантные войска когда-то ставил англичанин, азенитную артиллерию – поляк. Они умерли в высоких чинах, кавалерами всехмыслимых орденов... Мы коронадо – сплав всех наций Европы. Вас просто не в чембудет упрекнуть.

– Понимаете, вот какая штука... – сказал Мазур. –С тех самых пор, как существуют н а ш и подразделения, не было ни одногопредателя. Ни единого.

– При чем тут предательство? Мы что, воюем, я имею в видунаши страны? Вы что, чему-то изменяете? Я запросил в разведке кое-какиеподробности о ваших армейских порядках... Вы хоть завтра можете законнейшимобразом выйти в отставку. И совершенно официально обратиться в наше посольство.Более того... Никоим образом не хочу вас уязвить, но я знаю, в пересчете надоллары, какую пенсию вам будут платить... Простите, в такие цифры не поверитни один здравомыслящий человек, но ребята из внешней разведки уверяют, будтотак и в самом деле обстоит... Если бы со мной так обошлась моя страна последвадцати с лишним лет службы, то, при всей моей любви к ней...