– На что ты обменяла мою жизнь, Мира? Что он забрал у тебя? – Поднимаю взгляд на лицо Рафаэля. Сверлит меня глазами.

– Не важно. Поешь, тебе нужны силы…

– Мать твою, отвечай! Немедленно отвечай, что этот ублюдок забрал у тебя? – Рафаэль дёргается, орёт, нет… рычит так громко, отчего я вздрагиваю. Не хочу…

– Ты понимаешь, что моя жизнь ни черта не стоит? Ты понимаешь, что я жалкий преступник, Мира? Ты понимаешь, что я не стою ничего из того, что он заставил тебя сделать? Ты согласилась быть с ним? Ты трахалась с ним? Он бил тебя? Он… не вынуждай меня встать и причинить тебе боль, Мира. Отвечай, что Карстен потребовал у тебя за моё дерьмовое будущее, – Рафаэль сжимает израненными пальцами покрывало.

– Жертву Кровавого Валентина. Я назвала ему имя, – едва слышно признаюсь я.

Тяжёлый вздох, а затем шуршание простыней. Он встаёт. Пячусь назад, наблюдая, как Рафаэль выпрямляется и хватает полотенце, обматываясь им. Боже, мне страшно смотреть на него. Он весь в синяках. Буквально весь. Ноги тоже в ранах, в царапинах, и он так похудел.

Я оказываюсь стоящей у стены, когда Рафаэль направляется ко мне. Прижимаюсь к ней, понимая, что это я виновата в том, как он выглядит сейчас, и моё сердце обливается кровью. Мой мир меняет всех и не только внутренне, но и внешне. Он уродует. Жестоко.

– Ты не сделала этого, Мира, правда? Ты не отдала ему то, ради чего я дышал? Ты ведь не могла быть настолько глупой, чтобы подарить ему то, что я так сильно пытаюсь уберечь? – Полным горечи голосом хрипит Рафаэль, приближаясь ко мне.

Опускаю голову, и мои губы подрагивают. Закусываю нижнюю губу, и слёзы наворачиваются на глаза. Мне так плохо… он так близко, а я дотронуться боюсь. Мне чертовски страшно сознаться.

– Кто станет жертвой Кровавого Валентина, Мира? Чьё имя и чью жизнь ты решила отдать ему? – Рафаэль опирается кулаком о стену рядом с моей головой. А я вижу только его изрубцованную кожу со свежими ранами. Разве это не стоило того, чтобы он стоял здесь? Разве всё, что я сделала, не стоило того, чтобы вновь услышать его голос и на несколько мгновений вернуться туда, где всё было легко и просто? Стоило. Определённо стоило.

Вскидываю голову, и наши взгляды встречаются. Его, горящий от злости, и мой, решительный и уверенный.

– Свою. Жертвой Кровавого Валентина стану я, – вот и всё. Я знала, зачем Карстен затеял всё это. Он специально искал поводы, причины, людей, чтобы забрать меня. Я не жалею. Ни капли не жалею о том, что вписала собственное имя и получила ещё один шанс.

– Блять! – Рафаэль ударяет кулаком о стену.

– Ты дура, Мира! Ты такая дура, чёрт бы тебя побрал! Ты в своём уме? Тебе понравилось то, что он сделал в первый раз, и пошла на это снова? – Негодуя, орёт Рафаэль.

– Может быть, и дура, но ты жив. Только на этих условиях он готов был дать мне координаты места, где они тебя захоронили. Я это…

Из горла Рафаэля вырывается сумасшедший смех. Он запускает пальцы в волосы, сжимая их, и смеётся. Отходит от меня, и его лицо искажается гримасой боли.

– Ты отдала себя ради этого? Вот этого? – Продолжая смеяться, ударяет себя кулаком по груди.

– Не этого, а человека. Да, и я бы сделала это вновь, – напряжённо отвечаю я. Он с ума сошёл? Что здесь весёлого?

– Идиотка, боже, какая же ты идиотка. Лучше бы я подох там, чем сейчас слышать от тебя такую чёртову глупость! Ты совершила огромную ошибку, Эмира Райз! Ты сама себя загнала в капкан из-за куска дерьма, который ничего не стоит!

– Ошибаешься, Рафаэль, каждый человек чего-то стоит. Некоторые заслуживают будущего. Пусть это будет для тебя ошибкой, для меня это до сих пор, самые важные минуты моей истории. Мне жаль, что из-за меня они сделали это с тобой. Я покрыла свои грехи именно таким способом, не дав им забрать твою жизнь и обменяв её на свою. Я не жалею, а ты волен думать так, как тебе больше нравится, и разрушать себя тем, что ты можешь спрятаться и убежать. Но я устала от войны, по крайней мере, с тобой, – мне так обидно, что Рафаэль не оценил ничего из того, что я сделала для него. Да, конечно, здесь полностью моя вина, но всё же… выходит, что его слова о любви и чувствах, наши моменты и всё, что нас связывало, было ложью? Я не в силах в эту секунду смотреть на него и осознавать это. У него уже другая жизнь, а я навсегда останусь на той стене с кровавым сердцем.

Гордость и задетое самолюбие берут своё. Смотрю на Рафаэля холодным взглядом и разворачиваюсь, направляясь к двери.

– Зачем? Ты хоть понимаешь, как мне страшно каждый раз, когда я думаю о тебе? Ты представляешь, что делаешь со мной? – Полный горечи голос отзывается мучением в груди, и я останавливаюсь.

– Нет, не понимаю и не представляю, потому что ты другой. Ты не тот Рафаэль, которого я знала и помню. Ты изменился, и я не виню тебя в этом. Твои чувства прошли, а вот мои становятся сильнее, и я ненавижу их. Смотреть на тебя больно. Слышать твои оскорбления больно. Этой ночью я думала, что умру рядом с тобой. Ты заставил меня полюбить тебя и бросил. Я простила тебя, а вот ты не смог. Наверное, это и есть конец, когда каждый выбирает для себя то, что ему ближе. Единственное, о чём я жалею, это то, что сердце бьётся до сих пор, даже после того, как до меня дошло то, что ты никогда не был моим, я тебя выдумала, как спасение из собственного ада. И это только моя проблема, но никак не твоя, а я привыкла решать их сама без посторонней помощи. Всегда одна, и никому не нужная. Живу вопреки желаниям других. Принцесса кошмаров каждого смертного, – в горле застревает ком слёз, и я больше не могу говорить. Я и так достаточно сказала, чтобы он понял, как сильно дорог мне, но это ему уже не важно.

Нажимаю на ручку двери собираясь выйти из спальни, и оборачиваюсь, чтобы, наверное, в последний раз увидеть Рафаэля. Мне больно. Так больно, как было в тот момент, когда я копала землю, чтобы достать его из гроба. Только вот эта боль не исчезнет, она станет сильнее, потому что наши дороги расходятся навсегда.

– Единственная причина, по которой я ещё дышу – ты, – раздаётся за спиной шёпот. Что?

Оборачиваюсь и недоверчиво смотрю на Рафаэля.

– Я знал, что они будут использовать меня, но не успел скрыться до того момента, как это произойдёт. Физическая боль – это ничто по сравнению с той, что становится сильнее с каждым вздохом без тебя, Мира. Я думал о тебе. Там, в темноте, в гробу, я боролся, чтобы продолжать защищать тебя от них. Я вспоминал каждую минуту, проведённую рядом с тобой. Я вспоминал те мгновения, когда мы были вместе. Гуляли. Я держал тебя за руку, и ты была моей. И я считал, что всё будет просто. Я думал, что справлюсь со всем, но не смог, – Рафаэль замолкает на несколько секунд, сглатывая и прочищая горло.

– Я голодал, и мне не привыкать обходиться без еды долгое время, как и без нормальной воды. Даже отсутствие кислорода не так важно, как тот факт, что ты в безопасности, и он больше не тронет тебя. Такова была договорённость. Таковы были условия. Он обещал, что не подойдёт к тебе, и не позволит себе ничего лишнего. Я не верил и правильно делал. А ты взяла и всё разрушила. Ведь я стольких людей погубил, чтобы ты была цела и невредима. Я стольким жизни сломал и кого-то даже убил. Я стал настоящим преступником, Мира, а ты отдала то, благодаря чему я дышал и боролся, так просто, не задумавшись о последствиях. И ради чего, Мира? Ради вот этого куска дерьма, который наблюдал за тобой и не имел возможности скрыть тебя от их глаз? Ради ублюдка, которому претила сама мысль о том, что они все смотрят на тебя голую, а ты шла, словно по подиуму в самом прекрасном платье? Ради этого? – Он разводит руками и опускает голову, качая ей.