желает талант к пользе своей обратить.

Он ведь словами не может лечить, продавать что имеет,

Сеять не хочет слова он среди рыночных ссор.

И не желает он голову брить, покрыв капюшоном,

Чтоб невоздержность его алчный насытил кабак.

Радостей строгих законного ложа гнушается также,

10 Как и желаний, каких полон в тревоге отец.

Я же в ответ: «Пиериды, вы — сестры несчетного сонма,

Пусть я за вами пойду, Цельтис не будет богат,

Чтоб никакие в ларце мною, скрягой, не правили деньги

И чтобы после меня радостей не принесли.

Пусть до небес вознесен я буду потомством ученым,

Кто прочитает мои книги по смерти моей;

Этим себе я милей, чем, когда бы сестерциев тыщу

После оставил иль все Балтики царства, уйдя.

Предпочитаю живым я с живыми сыпать деньгами,

20 Чем после смерти мое все промотает лентяй».

87. К любящим Муз[844]

Юноши немцев, глядите, вот песни, — они на четыре

Гласа — поэты их так, храмы святые поют.

Каждый в них слог сохраняет природу и должное время,

Каждая зиждется песнь также на должной стопе;

Настроенья души и движенья пульсируют в теле,

С ними и плектры дрожат в стройном созвучье своем,

Словно Орфей у одрисов пел песни свои под кифару,

И возле Тибра — реки в оное время ты, Флакк,

Как средь огромных вершин обширнейшей дебри Герцинской

Цельтис, — о том говорят, — в лирных искусен ладах.

Трижды, четырежды счастлива ты, о германская почва,

Кто по законам теперь греков и римлян поет.

88. К Иордану, аугсбургскому музыканту

Вы сотоварищи, кто так согласно поете поэтов

Песни, что грустным сердцам радость привыкли нести,

Вакха сопутники кто и Феба, и мудрой Минервы,

И неизменный отряд нежной Венеры друзей,

В полую воздух когда во свирель вы вдуваете дружно

И под рукою у вас лира-болтунья звучит,

Громко свистящая флейта различные дарит созвучья, —

Цельтис ваш музыку вам эту в подарок принес.

89. К Эргарду Эглину, печатнику

Был среди наших германцев и Эглин по имени Эргард,

Первый кто ноты сумел медью оттиснуть у нас.

Он и лирических Муз первым милые песни оттиснул

И на четыре их петь голоса тем научил.

90. О святой Анне[845]

Анна ничьих никогда не оставила втуне молений,

Но неизменно несла помощь желанную всем.

Значит, пусть Матерь благую мы честью великой одарим,

Ту, кто моленьям ничьим тщетными быть не дала.

91. На реку Эльбу[846]

С Мольдою Эльба течет, устремляясь в Германское море,

С Мольдой, что Прагу своей делит прекрасной водой;

Эльба же посередине все земли германские делит

И на две части еще царства Тевтонские все.

92. На Рим[847]

О, что за зрелище Рима, какая с ним ныне превратность,

Древле людей продавал, души теперь продает.

Все, что в Германии было в ее уголках отдаленных,

Все, что имеет она и в серединных краях,

Вырвано все и, увы, перехало в Рима твердыни,

Чтобы, бессовестный Рим, роскошь насытить твою.

Надо бы воинам деньги пожертвовать эти, и ими

Нашим защиту домам в мире у нас получить, —

Их же римский солдат захватил себе на потребу,

10 Чтобы и ночью и днем Вакху с Венерой служить.

ДОПОЛНЕНИЕ[848]

67. К Альбрехту Дюреру, нюренбергскому художнику[849]

В землях германских, Альбрехт, знаменитейший наш живописец,

Там где нориков град к звездам подъемлет главу,

Фидием к нам ты приходишь вторым и вторым Апеллесом,

Тем, кого Греция чтит, мудрых искусств колыбель.

И ни в Италии нет и ни в Галии мужа такого,

И не увидят его даже в испанских краях.

Ты превосходишь паннонцев и тех, кто в тевтонских пределах

Днесь обитают, и тех, кто средь сарматов живет.

Труд приложи — написать Философию нашу: она ведь,

Будучи познана, все явит под небом тебе.

69. О том же Альбрехте Дюрере[850]

Кто дивится теперь зеркалам и водам спокойным,

Как и всему, что в себе может тела отражать,

Если Альбрехт их с таким величайшим пишет искусством,

Что я живыми б их счел, если б услышал их речь?

70. О собаке его же[851]

Кистью настолько велик, так Альбрехт, одаренный талантом

Дивным, все черточки лиц изображает всегда,

Что, когда он и себя написал, свой выявив облик,

И выразительным все сделал в портрете лицо, —

Пес примчался тотчас и, сочтя живым господина,

Телом и мордой своей выказал ласки ему.

71. О том же Альбрехте[852]

Как Философией смог, отличаясь великим талантом,

Имя «Великий» Альберт истинно сделать своим,

Так и Альбрехт, кто в искусстве Симметрии и живописном

В Нюренберге своем славный, достоин вполне,

Имя по праву стяжав, называться Альбрехтом Великим.

Равный обоим талант некогда бог сотворил.

ПРИЛОЖЕНИЯ

А. Н. Немилов

КОНРАД ЦЕЛЬТИС — ПОЭТ-ГУМАНИСТ И ЕГО ВРЕМЯ

Советскому читателю, даже образованному и интересующемуся историей культуры, в большинстве случаев поэзия Цельтиса совершенно не знакома. На русском языке появились однажды две его оды, переведенные С. Аптом[853], да в нескольких случаях небольшими цитатами сопровождались упоминания его в трудах по истории немецкого Возрождения[854]. Латинские тексты мало кому у нас доступны, а произведения Цельтиса, в