чрезмерная, власть, богатство, почести, слава,

Знатность, характер, краса и воздыханья любви, —

Все похоронит земля и в своих сокроет глубинах,

А на земле и следа (истинно так) не найдешь.

Честность и доблесть одна пребудут бессмертными в мире,

Мудрые песни еще, нашим потомкам милы.

58. Человек хуже животного[824]

В должное время быки утоляют возникшую жажду,

Лошадь и птица, кого воздух легчайший несет.

Нас же, кто дивным своим похваляется разумом, что же

Денно и нощно в плену держат Венера и Вакх?

59. К супруге Философии[825]

Из головы рождена Юпитера, жен украшенье,

Сделай достойным меня брачных покоев твоих.

Страха не дай и надежды на тщетные радости мира,

Скорби не дай и забот там, где лютует судьба.

Пусть этот брак наш родит нам потомка на вечные веки,

Будь он в потомстве благом чтим и хвалим, и любим.

60. К смерти

Все разрушаешь ты, смерть, все рожденное ты похищаешь:

Честность одна и труды будут по смерти всегда.

61. К храму Вакха на горе Парнас[826]

Здесь тебе, Вакх, наш отец, Киферон звучит многошумный,

На Геликоне твои здесь обиталища, Феб.

Нимфы живут Либетриды здесь в гротах поистине дивных,

Здесь Пиерид, Феспиад также жилище найдешь;

Здесь превосходный источник водой знаменитый поэтов,

Конь Горгонейский его выбил копытом своим.

62. На орла Иоанна Бургкмайра[827]

Этот орел превосходный — творенье Иоанна Бургкмайра,

Цельтис же сочинил славный об этом рассказ.

С Музами тот девятью семь искусств сочетал здесь, какие

Вена ученая чтит, с рвением равным для них.

63. К читателю[828]

Если нехитрая песнь наша стоит чего-то, читатель

Кроткий, иль в ней хоть чуть-чуть вольные блещут слова,

И что, быть может, найдешь ты германскую нашу стыдливость,

То сбереги, — собрала это к отчизне любовь.

Мне ведь хотелось, чтоб силы Германии прежними стали,

Власти чуждой когда не выносила она,

И чтоб германцы постигнуть ученых Камен захотели,

Все, чему учит самой Мудрости чистый исток.

Но я сказал бы, пусть звезды предпишут законов устои,

10 Пусть и у каждого нить жизни пребудет крепка.

64. На изобретателя типографского искусства[829]

Как мне тебя помянуть, открывателя книготисненья,

Кто достопамятней всех римлян и греков мужей?

65. Человек человеку волк

Право, животные все, что живут в обличии схожем,

Иль на земле, иль в воде, иль среди воздуха струй,

По договору друзей обитают в согласии полном,

И друг другу они не причиняют вреда.

Против коршуна коршун ногтей не острит искривленных,

И не видали, чтоб волк волка другого терзал,

Ни лягушка лягушку, ни щука щуку не тронет:

Но непохожие все дикие битвы ведут.

У человека ж такой произвол, разрешенный над жизнью,

10 Что он готовит мечи против таких же людей,

В бешеном сердце своем он свирепо готовит убийства,

К золоту иль серебру страстью когда распален.

66. К божественному Максимилиану, знак благодарности за «Коллегию поэтов»[830]

Пусть же, властитель, тебя славит разноязыкая жертва:

Новые храмы себе в наших ты строишь сердцах.

67. О «Коллегии поэтов»

Глянь на растущую ввысь под высокими звездами Вену, —

Стольких лелеет она истинно любящих Муз.

Прочь отойди «Александр», отойдите все детские книжки,

Ибо Минерва сама в школах австрийских царит.

68. К божественному Максимилиану о его возвращении от Океана[831]

Возвратился каким Алкид из испанских пределов,

Много даров золотых вместе с быками неся,

Или каким сам Вакх победитель от индов курчавых

Много трофеев принес, милых для отческих Фив,

Кесарь от западных только брегов таким возвратился,

Как победитель, во власть Рейн получив и Дунай.

Там усмиряя сикамвров, а там укрощая богемцев,

Пусть и Европу он всю власти своей подчинит.

69. К божественному Фридриху просительное по поводу Аполлоновых лавров[832]

Кесарь — всесветная честь и ученых слава поэтов,

Должной наградою ты даришь достойных людей.

Если я стою, молю, увенчай короной зеленой

Голову мне: пусть волос лавра коснется венок.

Я ж за такую награду тогда, навеки обязан,

Здесь и повсюду твои буду деяния петь.

И, пока буду я жив, выше звезд вознесу я потомков

Кесаря дивных, творя песнь их преславной судьбе.

70. К Кесарю, акт благодарности за лавровый венок

Голову, Кесарь, мою увенчал ты лавром зеленым,

Ныне священный мои лавр украшает власы.

Я же, признательный вечно тебе за дар столь великий,

Здесь и везде воспою славу деяний твоих.

И не моя здесь заслуга, что так высоко награжденье, —

Но меченосный его сам император свершил.

71. К Фридриху, курфюрсту Саксонии

Меченосец державы и славный ее избиратель,

Князь мой, надежда и честь, благо отчизны своей!

Чем отплачу я тебе, чем воздам за такую награду, —

Тем, что увенчан венком, я ведь обязан тебе.

Все мы — тени и прах; только доблесть одна по кончине,

Все пережив, сохранит имя бессмертным навек.

Буду стремиться я, Фридрих, твою несравненную доблесть

Людям грядущим явить, славя тебя и твоих.

Будешь бессмертен всегда, ни в каком не умрешь ты столетье,

10 Пусть не снесу я, что есть даже