– Замечательный приговор, ваша честь.

– Итак, по решению суда, незыблемого в своей верховной власти и неколебимого в своих воззрениях, за прегрешения и проступки, совершенные в море и против моря, преступники будут отданы морской пучине. За борт их! И да не торопятся боги смилостивиться над их пропащими душами.

Толпа с восторженными воплями набросилась на пленников и поволокла их к левому борту, где у поручней лежала грузовая сеть, прикрепленная со всех сторон к разостланному на палубе парусу. Бывших матросов «Красного гонца» согнали на сеть, а несколько десятков моряков, возглавляемые Дельмастро, отправились к кабестану – вертикальному вороту, установленному на палубе.

– К исполнению приговора готовьсь! – отдала приказ Дракеша.

– Навались! – крикнула Дельмастро.

На нижних реях фок– и грот-мачт установили тали – сложную подъемную систему блоков и тросов, – и, как только моряки начали вращать кабестан, углы паруса и прикрепленной к нему сети стали подниматься; через несколько секунд все пленники оказались в прочном парусиновом мешке, будто звери, пойманные в охотничьи тенета. Локк вцепился в грубую сеть, стараясь не попасть в самую гущу тел, плотно прижатых друг к другу. Матросы беспомощно толкались, вертелись и сыпали проклятьями, а тем временем парусиновый мешок, покачиваясь, повис в пятнадцати футах над темной водой за бортом.

– Секретарь суда, приведите приговор в исполнение! – скомандовала Дракеша.

– Опускай!

«Не может быть…» – только и успел подумать Локк.

Мешок с пленниками стремительно погрузился в воду. Те самые люди, которые в относительном молчании вступили в смертельную схватку с джеремитами на борту «Зимородка», сейчас беспомощно вопили и проклинали все на свете. В воде туго стянутый мешок немного разошелся, так что барахтаться стало чуть просторнее, однако странно было ощущать, как парусина с сеткой, просевшая под весом тел, опускалась в толщу воды, будто на пуховую подушку.

Мешок, погрузившись в волны, черпнул темной теплой воды; крики и барахтанье стихли, и Локку стало не по себе – но почти сразу же парусиновый невод вытащили на поверхность и оставили болтаться у борта. Пленники оказались словно бы в огромном чане, вода в котором доходила им до пояса.

– Эй, никого не покалечило? – крикнул Жан, держась за сетку как раз напротив Локка.

Между приятелями на дне мешка барахтались люди, и Локк с досадой заметил, что Жан даже не пытается подобраться к нему поближе.

– Очень смешно, – пробормотал Стрев, отфыркиваясь и одной рукой хватаясь за сетку, – другая рука, сломанная, была на перевязи.

В сражении на «Зимородке» пострадали многие матросы помойной вахты, но ни переломы, ни резаные и колотые раны, ни синяки и шишки не освобождали от обряда посвящения в пираты.

– Ваша честь! – воскликнула Дельмастро.

Локк взглянул наверх, в отверстие мешка: лейтенант, перевесившись через поручень левого борта, осветила пленников фонарем; судя по всему, мешок висел футах в четырех от корпуса «Ядовитой орхидеи».

– Ваша честь! А они не тонут…

– Как это – не тонут? – с напускным изумлением переспросила Дракеша, снова нахлобучивая на голову дурацкий каболковый парик. – Канальи! Дерзкие наглецы! Да как вы смеете противиться решению суда?! Сказано ведь – утопить. Секретарь суда, придумайте что-нибудь. Окажите содействие в потоплении.

– Есть, ваша честь, будет исполнено. Эй, помпы на палубе, готовьсь! Качай!

Моряки подтащили к поручню парусиновый шланг, и на пленников бурным потоком обрушилась тугая струя морской воды. «Ну, это еще терпимо», – подумал Локк, поспешно отворачиваясь, но тут ему в лоб с чавканьем ударило что-то тяжелое и влажное.

Обстрел комками пакли, щедро пропитанной жиром, оказался долгим и основательным. Все моряки «Ядовитой орхидеи» выстроились у борта и с удовольствием швыряли в пленников тряпье, обрывки старых канатов и пеньки, клочья ворсы и пакли, вывалянные в той самой вонючей жиже, которой Локк каждое утро обмазывал мачты. Вскоре вся одежда пленников и поверхность воды в мешке покрылись толстым слоем прогорклого жира.

– Ваша честь, – завопила Дельмастро. – Они все равно не тонут!

– Ах, не тонут! – Замира стянула парик с головы. – Проклятье! Ими даже море гнушается. Что ж, придется их на борт взять.

Канаты натянулись, и парусиновое узилище медленно поползло наверх – как раз вовремя. Локк невольно содрогнулся, ощутив, как под ненадежным колеблющимся днищем мешка проплыла какая-то неведомая громадная тварь, но, к счастью, пленников уже подняли высоко над волнами.

Однако мучения бывших матросов «Красного гонца» этим не ограничились – из воды их вытащили, но на палубу не опускали; мешок болтался в воздухе над бортом.

– Расстопорить вертушку! – крикнула Дельмастро.

Одна из моряков проворно вскарабкалась на рей и высвободила вертлюжный гак, прикрепленный к деревянному канифас-блоку, – подвижный, вращающийся вокруг своей оси крюк, на котором висела сеть с пленниками; обычно этими талями пользовались для подъема и переноски в трюм тяжелых грузов крупного размера. Вот таких, как сейчас…

Моряки, собравшись под сетью, стали ее толкать, и вскоре мешок с пленниками закружился с тошнотворной быстротой. Перед глазами Локка мелькала то темная вода за бортом, то яркие фонари на палубе… темная вода… яркие фонари… вода… фонари.

– О боги… – простонал кто-то и тут же шумно блеванул.

Пленники беспомощно забарахтались, стараясь держаться подальше от бедолаги. Локк что есть силы вцепился в сеть, не обращая внимания на толкотню и суматоху.

– Эй, им помывка не помешает! – крикнула Дельмастро. – Помпы качай!

Тугая струя морской воды хлестнула по парусиновому мешку, который продолжал вращаться, и Локка каждые несколько секунд окатывало солеными брызгами. Его замутило, голова кружилась, но уязвленная гордость заставила его отчаянно сдерживать рвоту, хотя остальные с воодушевлением предавались этому увлекательному занятию.

Из-за борьбы с головокружением он не сразу заметил, что вращение прекратилось, а парусиновый мешок опустили на борт; лишь когда стенки обвисли, а сеть под пальцами обмякла, Локк сообразил, что пришло долгожданное освобождение, и без сил рухнул на твердые планки палубы. Впрочем, хоть сетка и прекратила свою круговерть, теперь поплыл мир перед глазами, причем сразу в нескольких направлениях. Ощущение было не из приятных, и Локк в изнеможении закрыл глаза, что совершенно не помогло, а, наоборот, только ухудшило его состояние: теперь его мутило в кромешной тьме.

Он распростерся на палубе, а через него с проклятьями и стонами переползали люди. Наконец его вздернули на ноги; от резкого движения желудок едва не взбунтовался. Локк кашлянул, стараясь сдержать рвотный позыв. От дурноты и головокружения чудилось, что подошедшая к пленникам Дракеша, уже без брезентовой мантии и дурацкого парика, нелепо накренилась в сторону.