новых изобретений; эти изобретения — прекрасное приобретение, и мы прекрасно знаем, как с ними управляться.

А рассказы Воннегута продавались благодаря его собственной изобретательности. Его полюбили читатели среднего класса. В рассказе «Соседи», опубликованном в апрельском номере «Космополитэн» в 1955 году, мальчик решил свою проблему с помощью стандартного радиоприемника. Стена, разделяющая квартиры, была слишком тонкой, и он был вынужден слушать музыку и бесконечные ссоры соседей. Найденное мальчиком решение отличают изобретательность и простота: как было известно Курту и любому другому умельцу в стране, большую часть проблем можно решить с помощью того, что есть под рукой. Таким образом, благодаря науке, мы улучшаем качество своей жизни. Рассказ «Виток эволюции» не попал в «Кольерз», «Космополитэн» и «Пост». «Гэлэкси сайенс фикшн» взял его по самой низкой ставке в 1953 году, притом, что это один из самых сильных его рассказов, основанных на научных идеях. К тому же отмеченный фирменным юмором автора. В «Кольерз» Нокс Берджер взял «Мнемотехнику» для апрельского номера 1951 года, но только после того, как Курт несколько раз переписал рассказ. Работа над этим рассказом началась еще в июле 1949 года, когда Воннегут еще жил в пригородном Скенектади, штат Нью-Йорк, и работал в отделе по связям с общественностью при исследовательской лаборатории «Дженерал электрик».

Огромная кипа переписки с редактором наглядно демонстрирует, сколько изменений пришлось внести автору, чтобы подвести рассказ под стандарты лучших и продаваемых в масштабах всей страны журналов, вроде «Кольерз», — в отличие от рынка научной фантастики, где, как сетовал Берджер, «специалисты воюют с огромным количеством новейших микробов и мудреных диссертаций. Нокс указывал, что одна из проблем Курта как писателя заключается в том, что, будучи сотрудником «Дженерал электрик», он не может позволить себе слишком уж подтрунивать над новшествами, которые несет с собой прогресс. «Прогресс — наш самый важный продукт» — провозглашал рекламный лозунг «Дженерал электрик», а Курт в своих рассказах намекал, что по большому счету прогресс ничего не меняет, люди остаются теми же, что и были, со всеми своими слабостями и пороками (несколько лет спустя он раскроет эту тему в своем первом романе «Механическое пианино»). «Лично я, — советовал ему Нокс в записке от 1949 года, — думаю, что издатели [«Кольерз»] силятся завлечь «Дженерал электрик» на свои рекламные страницы. Возможно, и вам захочется прикупить себе разворот. Всего 8800 долларов за черно-белый разворот — лучшая цена за тысячу читателей на журнальном рынке. Подумайте хорошенько».

Если это эксцентричное, хотя и ироничное (учитывая нищету Курта) предложение звучит как цитата из рассказа Воннегута, достаточно взглянуть на посвященные научным идеям произведения самого Курта, проданные им в те годы в популярные журналы. В рассказе «Конфидо» полет научной фантазии и страсть к изобретениям не выходят за рамки расхожего человеческого поведения, знакомого большинству читателей семейных журналов. Науку и реакцию на научные открытия и новшества следовало подавать убедительно и занимательно, а к концу рассказа читатель должен был непременно обмануться в своих предположениях и удивиться собственной доверчивости. Рассказы «Зеркальная зала» и «Сейчас вылетит птичка» посвящены не столько науке, сколько псевдонауке, в то время как рассказ «Милые маленькие человечки» выходит за рамки как обычного поведения, так и доверчивости или практичности. Когда стопа писем с отказами вырастала настолько, что даже агент Курта Кеннет Литтауэр уже не видел надежды на публикацию, он уговаривал своего клиента приберечь материал «для потомков». И душеприказчики писателя сохранили и опубликовали такие рассказы после смерти автора, уважая желания тех, кто доподлинно знал, какую ценность имеют эти произведения.

Сегодня рассказ «Между вредом и времянкой» как нельзя лучше позволяет понять Воннегута-писателя, который начинал как автор рассказов и после двадцати лет упорного труда преуспел на ниве романов. Вдумчивых авторов всегда тревожила мысль, что их мировоззрение сформировано временем, в которое им выпало жить. Но верно и обратное: у всех хороших писателей есть потайное желание самим формировать свою эпоху, и эту потребность Воннегут осуществлял с самых первых до самых поздних своих произведений. Это стремление приводит читателя от поражений и разбитого сердца к надежде, и этот курс Курт любил набрасывать на грифельной доске для своей аудитории, наглядно демонстрируя, как строится литературное повествование. Полвека спустя Воннегут использует этот феномен как литературный прием в сборнике своих сатирических эссе «Благослови вас бог, доктор Кеворкян», в котором он возвращается из контролируемых приключений на грани смерти, чтобы поделиться мыслями тех, кто действительно почил в бозе — будь то люди никому не известные, знаменитые или знаменитые со знаком минус. В рассказе «Между вредом и времянкой» нет ничего веселого, если не считать мрачного юмора в развязке. Но и это лишь очередной розыгрыш (возможно, не такой уж мягкий), который Воннегут уготовил своим читателям. Наука в этом рассказе служит предостережением. «Будьте осторожны, — предупреждал читателей Курт относительно своих произведений, — нас с вами может занести на много миль отсюда».

Джером Клинковиц

Соседи

© Перевод. Е. Романова, 2021

В старом доме, разделенном напополам тонкой стенкой, пропускавшей все звуки, жили две семьи. В северной части дома поселились Леонарды. В южной — Харгеры.

Леонарды — муж, жена и восьмилетний сын — только что въехали. Зная об акустических свойствах тонкой стенки, они тихо спорили, можно ли оставить Пола одного на целый вечер.

— Ш-ш-ш-ш! — сказал папа Пола.

— А я разве кричу? — спросила мама. — Я говорю совершенно нормальным голосом.

— Если я слышал, как Харгер откупорил бутылку, тебя он точно слышит.

— А я ничего плохого или постыдного не говорила!

— Ты назвала Пола ребенком, — заметил мистер Леонард. — Полу наверняка стыдно это слышать. И мне тоже.

— Брось, так просто принято говорить.

— Значит, мы положим конец этому обычаю. И вообще пора перестать относиться к нему как к маленькому — прямо сегодня. Мы пожмем ему руку и уйдем в кино. — Он повернулся к Полу: — Тебе ведь не страшно, сынок?

— Нисколько, — ответил Пол. Он был очень высокий для своего возраста: худенький мальчик с нежным и чуть сонным лицом, копия мамы. — За меня не волнуйтесь.

— Так держать! — сказал отец, хлопнув его по плечу. — У тебя будет настоящее приключение!

— Я бы меньше переживала из-за приключений, если б мы пригласили няню, — сказала мама.

— Ну, если ты будешь весь фильм за него тревожиться, давай лучше возьмем его с собой.

Миссис Леонард ужаснулась: