class="p1">— С ума сошел! Фильм-то не детский!

— Подумаешь! — весело сказал мальчик. Для него всегда было тайной, почему взрослые запрещают ему смотреть некоторые фильмы и телепередачи, читать некоторые книги и журналы, — но тайной, которую он уважал и даже находил немножко приятной.

— Он не умрет, если посмотрит, — добавил папа.

— Ты ведь знаешь, про что этот фильм, — попыталась урезонить его мама.

— Про что, про что? — заинтересовался Пол.

Миссис Леонард с надеждой посмотрела на мужа, но помощи так и не дождалась.

— Про девушку, которая не слишком разборчива в людях и не умеет выбирать друзей.

— А… — протянул Пол. — Так это совсем неинтересно.

— Мы идем или нет? — нетерпеливо спросил мистер Леонард. — Фильм начинается через десять минут.

Миссис Леонард закусила губу.

— Ладно! — храбро сказала она. — Ты прикрой окна и запри заднюю дверь, а я выпишу на листок телефоны полиции, пожарных, кинотеатра и доктора Фейли. — Она повернулась к Полу: — Ты ведь умеешь звонить по телефону, милый?

— Да он сто лет назад научился! — воскликнул мистер Леонард.

— Ш-ш-ш! — осадила его миссис Леонард.

— Прости. — Он поклонился стенке. — Покорнейше прошу прощения.

— Пол, дорогой, — сказала миссис Леонард, — что ты будешь делать, пока нас нет?

— Ну… погляжу в микроскоп, наверно, — ответил мальчик.

— Только не на микробы, хорошо?

— Нет, на волосы, сахар, перец и все такое.

Мама нахмурилась.

— Это можно. Правда ведь? — обратилась она к мистеру Леонарду.

— Можно! — ответил тот. — Только смотри, от перца чихают!

— Я осторожно, — сказал Пол.

Мистер Леонард поморщился.

— Ш-ш-ш! — сказал он напоследок.

Вскоре после ухода родителей в квартире Харгеров включили радио. Сначала тихо — так что Пол, сидевший за микроскопом в гостиной, не мог разобрать слов ведущего, а музыка никак не складывалась в мелодию.

Пол изо всех сил старался слушать музыку, а не ругань мужчины и женщины.

Он положил на предметное стекло свой волос, прищурился в окуляр микроскопа и покрутил ручку фокусировки. Волос был похож на блестящего коричневого угря, украшенного светлыми пятнышками там, где на него падал свет.

Мужчина и женщина за стенкой опять принялись громко ругаться, заглушая радио. Пол испуганно покрутил ручку, так что линза объектива вжалась прямо в предметное стекло. Раздался женский крик.

Пол раскрутил линзы и оценил ущерб. Мужчина за стенкой прокричал что-то в ответ — что-то невероятно ужасное.

Пол сходил в спальню, взял там салфетку для линз и протер ею мутное пятнышко, образовавшееся в том месте, где линза въехала в предметное стекло. За стенкой все стихло — кроме радио. Пол посмотрел в микроскоп и вгляделся в молочную дымку поцарапанной линзы.

Ссора вспыхнула вновь: соседи кричали все громче и громче, обзывая друг друга жестокими, злыми словами. Дрожащими руками Пол посыпал стекло солью и положил на предметный столик.

Снова закричала женщина — раздался высокий, истошный, ядовитый вопль.

От испуга Пол слишком сильно провернул ручку, и новое стекло, хрустнув, осыпалось треугольничками на пол. Пол встал. Ему тоже хотелось закричать. Пусть это кончится! Ох, только бы это скорее кончилось!

— Если надумала орать, включила бы хоть радио погромче! — крикнул мужчина за стеной.

Пол услышал стук женских каблуков по полу. Радио заиграло так громко, что из-за басов Полу показалось, будто его засунули в барабан.

— А теперь! — закричал диск-жокей. — Специально для Кейти и Фреда! Для Нэнси от Боба: Нэнси, ты чума! Для Артура — от незнакомки из далеких краев, которая грезит им уже шесть недель! Для всех этих замечательных людей старый добрый оркестр Гленна Миллера сыграет свой знаменитый хит, «Звездную пыль»! Не забывайте, все приветы можно передавать по телефону Мильтон-девять-три-тысяча! Спрашивайте Сэма Полуночника, диск-жокея!

Стены дома наводнила и сотрясла музыка.

За стеной хлопнули дверью. Потом кто-то в нее забарабанил.

Пол еще раз заглянул в окуляр и ничего не увидел — все его тело как будто кололи иголочками. Он понял: соседи убьют друг друга, если он ничего не предпримет.

Тогда Пол кинулся к стенке и замолотил по ней кулаками:

— Мистер Харгер! Перестаньте! Миссис Харгер! Хватит!

— Для Олли из Лавины! — орал ему в ответ Сэм Полуночник. — Для Рут от Карла, который обещает помнить минувший четверг всю жизнь! Для Уилбура от Мэри, которой сегодня одиноко! Оркестр Сотера-Финнегана спрашивает вас: «Детка, что ты творишь с моим сердцем?»

В ту долю секунды, когда диск-жокей умолк, а музыка еще не началась, за стеной расколотили тарелку или горшок. А потом все снова захлестнула волна джаза.

Пол стоял у стенки и дрожал, не в силах ничего предпринять.

— Мистер Харгер! Миссис Харгер! Пожалуйста, хватит!

— Запомните номер! — снова вступил диск-жокей. — Мильтон-девять-три-тысяча!

Мальчик в смятении подбежал к телефону и набрал номер.

— «Ви-джей-си-ди», — сказала оператор.

— Соедините меня, пожалуйста, с Сэмом Полуночником, — попросил Пол.

— Да-да! — прокричал Сэм в трубку. Он что-то жевал и разговаривал с набитым ртом. На заднем плане, в студии, оркестр играл нежную блеющую музыку.

— Можно передать привет?

— Конечно, валяй! Ты, часом, не принадлежишь к какой-нибудь организации, ведущей подрывную деятельность?

Пол задумался.

— Нет, сэр… кажется, нет.

— Тогда валяй.

— От мистера Лемуэля К. Харгера миссис Харгер, — сказал Пол.

— Текст будет? — спросил диск-жокей.

— Я люблю тебя. Давай помиримся и начнем все сначала.

За стенкой раздался истошный женский вопль — даже Сэм его услышал.

— Малыш, у тебя все нормально? Что, предки поссорились?

Пол испугался, что Сэм не станет передавать его привет, если узнает, что Харгеры ему не родственники.

— Да, сэр.

— И ты хочешь помирить их, передав привет от папы маме? — уточнил Сэм.

— Да, сэр.

Диск-жокей был растроган.

— Будет сделано, малыш, — прохрипел он в трубку. — Я сделаю все, что в моих силах. Дай бог, это поможет. Я однажды так спас жизнь одному парню.

— Ух ты, а как? — завороженно спросил Пол.

— Он позвонил и сказал, что застрелится, — ответил Сэм. — А я поставил ему «Синюю птицу счастья». — В трубке раздались короткие гудки.

Пол положил трубку на место. Музыка умолкла, и все волосы на теле Пола встали дыбом. Впервые в жизни он испытал на собственной шкуре