ходить кругами. Сначала я петлял по гостиной, потом бродил туда‑сюда по коридору на втором этаже, рядом с её комнатой. Я просто не мог найти себе места. Изредка я скрёбся в её дверь и просил прощения как заведённый. Умолял открыть мне. Поговорить со мной. Сетовал, что мне больно и страшно за неё. Но она никак не реагировала. Полный игнор. Как будто её там нет, как будто я говорю с пустой комнатой. И лишь по всхлипываниям, доносившимся с той стороны, я понимал, что она всё ещё слышит меня.

Глава 37. Бессмертная любовь

Стелла вышла только к вечеру. Вся зарёванная, опухшая, с красными глазами. Делая вид, будто меня тут нет, она прошла мимо, спустилась на кухню, достала из холодильника несколько пакетов крови и залпом осушила их один за другим, даже не переливая содержимое в бокал, как обычно. Включила в раковине холодную воду, смыла слёзы и кровь.

– Прости меня, пожалуйста! Прости меня, – твердил я одно и то же. – Я очень сильно, жутко, непозволительно ошибся. Прости. Я был не прав.

– А что если ты был прав, Гриша? – сквозь заложенный нос проговорила она неожиданно. – Я думаю, ты прав. И именно поэтому мне так больно.

Что ж, а это ведь тоже интересная версия. Может быть, ей и правда надо было признать случившееся и принять, наконец, реальность, такую, какая она есть. Ушёл или умер – какая разница. Нужно прорыдаться как следует – и если не над его бездыханным телом, то хотя бы над его портретом – чтобы освободиться от горя. В конце концов, сколько можно носить его внутри?..

Она повернулась ко мне, пряча глаза. Но всё же я заметил, что сейчас даже лицо её изменилось и ожило, сошла какая‑то холодная, стервозная маска, глаза заблестели, а щёки порозовели.

– Гриша, прости, мне сейчас нужно время. Я должна побыть одной. Я не злюсь. Просто так надо. Волна должна схлынуть.

– Конечно. Я понимаю. Но… если вдруг что… просто знай, что я всегда рядом. И мне плохо и грустно вместе с тобой.

– Я знаю, Гриша, знаю. Спасибо, – она поравнялась со мной и сжала ненадолго мою руку. Потом поднялась и снова ушла в свою комнату. А вместе с ней и я – скрылся в своей берлоге, за весь день так ничего и не съев.

У меня было стойкое ощущение, что своим утренним выступлением я задел какую‑то тонкую, невидимую леску, которая, завибрировав в воздухе, коснулась не только Стеллы, но и всех остальных обитателей дома. Похоже, что я, будучи единственным среди них, кто помнит, каково это – быть живым, смог как‑то затронуть их замороженные чувства. Расшевелить эти ничего не выражающие лица, застывшие в неподвижной гримасе, как надгробные изваяния.

Я не знал, чем это грозит, но что‑то подсказывало мне, что скучно теперь не будет. Для своей же сохранности я решил уже сейчас, прямо с воскресенья, взяться за работу. И, желательно, уйти туда по уши – чтобы максимально дистанцироваться от происходящего вокруг. Тем более, что заняться действительно было чем.

Удалённый доступ к крутившейся на московском сервере виртуальной машине, на которой мне предстояло работать, был обустроен с такими мерами предосторожности, что просто залогиниться и взять её под своё управление было почти также сложно, как если бы я пытался её взломать. Справившись, наконец, с настройками безопасности, я первым делом посмотрел логи многочисленных хакерских утилит, послушно и методично штурмовавших в моё отсутствие Смоленск. К сожалению, порадовать они меня ничем не смогли – «вражеская» база по‑прежнему нигде не демонстрировала уязвимых мест. Моё почтение тамошним техножрецам! Ладно, рано опускать руки, пусть мои виртуальные помощники ещё немного потрудятся. Я поменял кое‑что в их настройках, подключил несколько дополнительных инструментов, усилив свой наступательный арсенал, и переключился на другую задачу.

По‑настоящему волновало меня сейчас вот что: скопировать и забрать с собой из московского офиса у меня получилось только образ электронного ключа, сама же база охотников была теперь доступна только по удаленному каналу, мучительно неудобному в использовании – страшно медленному и шифрованному‑перешифрованному. Который, к тому же, в любой момент могут отключить, охвати моих работодателей очередной приступ касперофобии или ещё какой‑нибудь паники. Поэтому первая задача, которую я себе поставил, заключалась в копировании базы на локальное хранилище. Данные незаметным тоненьким ручейком полились ко мне на жёсткий диск, но осушить находящийся на той стороне океан таким образом было практически невозможно. Я принялся искать способы установить несколько одновременных подключений, чтобы обойти ограничения и потихонечку выкачать заветную базу всю целиком.

На это колдовство у меня ушло почти три дня. Наконец я, вышел, кажется, на предельно возможную скорость, но даже на ней копирование шло не так быстро, как хотелось бы. Впрочем, тут уже от меня ничего не зависело и я, не желая сбавлять темпы, снова вернулся к задаче получения данных из Смоленска. Там, где не справляются боты, да восторжествует человеческий разум! Скрывшись за ноутбуком, я принялся за дело с удвоенным рвением. На моем экране было открыто множество окон, команды выполнялись одна за другой, строчки кода и отчеты о результатах его выполнения лились по экрану бесконечным цифровым дождём. Увы, пока это была только иллюзия деятельности. Несмотря на все мои ухищрения, затекшую спину, красные глаза и скрюченные пальцы, защита смоленского сервера по‑прежнему стояла, как стальной монолит – нерушимая и неприступная.

К концу следующей недели я растерял последние остатки энтузиазма и решил выйти из комнаты, чтобы посмотреть, что происходит в мире. А происходило примерно следующее.

Ян с Илоной всё чаще ссорились. Блондинка купила себе несколько новых, крайне откровенных платьев и ушла в конкретный загул