Безмолвная дискуссия закончилась, и Сарлу ушел прочь, не попрощавшись. Либби повернулся к остальным и заговорил – теперь его голос был слышен.

– Сарлу сказал, – начал он, озадаченно морща лоб, – что мы должны отправиться на планету в… гм… тридцати двух с лишним световых годах отсюда. Так решили боги. – Он замолчал, покусывая губу.

– На этот счет можешь не беспокоиться, – заметил Лазарус. – Просто радуйся тому, что они больше не хотят нас видеть. Полагаю, с такой же легкостью они могли бы раздавить нас в лепешку. Как только окажемся в космосе, сами выберем, куда нам лететь.

– Да, наверное. Но меня смущает, что он назвал время, – мы должны покинуть систему примерно через три часа.

– Бессмыслица какая-то! – возразил Барстоу. – Это просто невозможно. У нас нет столько шлюпок.

Лазарус промолчал, решив, что не стоит тратить на такое слова.

Впрочем, Заккер свое мнение быстро поменял, а Лазарус – приобрел. Подгоняя своих собратьев в сторону поля, где продолжалась погрузка, он вдруг обнаружил, как некая сила подняла его в воздух. Он пытался сопротивляться, но руки и ноги не встретили никакой опоры, и земля ушла вниз. Закрыв глаза, он досчитал до десяти и, снова их открыв, понял, что его отделяет от поверхности планеты не меньше двух миль.

Внизу виднелось бесчисленное множество поднимавшихся со стороны города, словно летучие мыши из пещеры, темных на фоне залитой солнцем земли точек и силуэтов. Некоторые находились столь близко от него, что он опознал в них людей – землян, своих сородичей.

Горизонт провалился вниз, планета превратилась в шар, небо почернело – однако Лазарус продолжал нормально дышать, и его кровеносные сосуды не лопнули.

Людей засасывало в открытые люки «Нового рубежа», вокруг которых они роились, словно пчелы вокруг матки. Лишь оказавшись внутри корабля, Лазарус почувствовал, что его бьет дрожь, и с трудом перевел дух.

Едва очутившись на борту и придя в себя, Либби разыскал капитана Кинга и передал ему слова Сарлу.

– Не знаю, – неуверенно проговорил Кинг. – Тебе больше известно о туземцах, поскольку я даже не ступал на планету. Но, между нами, то, как они отправили назад моих пассажиров, говорит само за себя. Никогда в жизни не видел подобного. Просто невероятно.

– Должен добавить, что и ощущения тоже невероятные, сэр, – без тени юмора ответил Либби. – Я лично предпочел бы заняться прыжками с трамплина. Рад, что у вас оказались открыты люки.

– Я их не открывал, – коротко сказал Кинг. – Они открылись сами.

Они направились в рубку управления, намереваясь запустить двигатели и оказаться как можно дальше от планеты, с которой их изгнали, а затем подумать о дальнейшей цели и курсе.

– Та планета, которую описывал Сарлу, входит в систему звезды класса G? – спросил Кинг.

– Да, – подтвердил Либби. – Планета земного типа на орбите солнцеподобной звезды. У меня есть ее координаты, и я могу найти ее в каталогах. Но про нее можно забыть – слишком уж она далеко.

– Ладно… – Кинг включил звездный экран, и несколько долгих мгновений оба молчали, глядя на изображения небесных тел. Без какого-либо приказа со стороны Кинга, даже без прикосновения к приборам, «Новый рубеж» вновь отправился в долгий путь, словно обладая собственным разумом.

– Собственно, я мало что могу рассказать, – признался Либби несколько часов спустя Руфусу Кингу, Заккеру Барстоу и Лазарусу Лонгу. – Прежде чем мы преодолели скорость света – или возникла такая видимость, – я сумел определить, что наш курс соответствует направлению к звезде, которую назвал Крил Сарлу в качестве цели, определенной для нас его богами. Мы продолжили разгон, и звезды померкли. У меня больше нет никаких астронавигационных ориентиров, и я не знаю, где мы и куда движемся.

– Расслабься, Энди, – посоветовал Лазарус. – Попробуй предположить.

– Ну… если наша мировая линия является гладкой функцией – хотя данных у меня нет, – мы можем прибыть в окрестности звезды РК3722, о которой говорил Крил Сарлу.

– Грррм! – Лазарус повернулся к Кингу. – Ты пробовал тормозить?

– Да, – коротко ответил Кинг. – Приборы не работают.

– Гм… Энди, когда мы там окажемся?

Либби беспомощно пожал плечами:

– У меня нет никаких опорных точек. Что значит время, когда нет ориентиров в пространстве?

После того как остальные ушли, Либби еще долго размышлял о едином и неделимом пространстве-времени. Так или иначе пространство, а соответственно и время внутри корабля находились в его полном распоряжении. Часы на корабле тикали, жужжали или просто шли; люди испытывали чувство голода, ели, уставали, отдыхали. Радиоактивные вещества распадались, физико-химические процессы происходили в соответствии с законом увеличения энтропии, и его собственное сознание воспринимало течение времени.

Но звездное небо, на фоне которого измерялась любая временная функция в истории человечества, исчезло. Судя по тому, что говорили Либби его собственные глаза и любые приборы на корабле, их ничто больше не связывало с остальной Вселенной.

Какой Вселенной?

Никакой Вселенной не существовало. Она исчезла.

Двигались ли они вообще? Можно ли говорить о движении, когда нет того, относительно чего можно двигаться?

И тем не менее искусственный вес, создаваемый вращением корабля, никуда не девался. «Вращением по отношению к чему?» – подумал Либби. Не мог ли космос обладать истинной, абсолютной, безотносительной к чему бы то ни было, собственной структурой – вроде той, о которой говорилось в давно отвергнутой теории «эфира», так и не обнаруженного классическими экспериментами Майкельсона – Морли? Даже больше того – эти эксперименты отрицали саму возможность его существования, отрицая тем самым возможность скоростей выше скорости света. Действительно ли корабль преодолел световой барьер? Не превратился ли он в гроб с призраками вместо пассажиров, летящий в никуда и вне времени?

Но у Либби зудело между лопатками, и ему пришлось почесаться; левая нога его затекла, а желудок начинал настойчиво требовать пищи, – если это смерть, решил он, непохоже, что она чем-то материально отличается от жизни.

Вновь обретя спокойствие, он покинул рубку и направился в свою любимую столовую, обдумывая на ходу новую математику, которая включала бы в себя все эти новые явления. Над тем, как гипотетическим богам джокайров удалось телепортировать Семейства на корабль, он больше не размышлял; у него все равно не было возможности получить сколько-нибудь значащие данные, и лучшее, что мог сделать любой честный ученый, – зафиксировать факт как таковой, отметив, что он не поддается объяснению. Но факт действительно имел место – Либби сам еще недавно был на планете, и даже сейчас ассистенты Шульца сбивались с ног, пытаясь обеспечить антидепрессантами тысячи человек, душевно пострадавших после пережитого.

Но Либби не мог найти этому объяснения, да и, поскольку у него не было данных, не особо и хотел. Куда больше его интересовала вся совокупность мировых линий, базовая проблема физики поля.