же, как если бы это была ярость и боль. Я могу её пока что сдерживать, но если мы переступим черту, то…»

«То ты потеряешь контроль над собой, – закончил за меня фразу незнакомый глубокий мужской голос, отдалённо напоминающий голос Евгения. – Ты перестанешь быть человеком и превратишься в Сына Человечества».

«Это ещё кто? – спросил я, чуток опешив. – Кто ты?»

«Русанарская часть твоего сознания, – ответил мне голос. – Я существую ровно с того мгновения, когда тебе впервые влили кровь русского дракона. Я был молчалив, но именно я направлял тебя к тем многим поступкам, что делали тебя не просто человеком, а настоящим Посвящённым».

«Гляжу, твоя голова стала эдаким проходным двором, Виталий? – спросил Сергей Казимирович, уклоняясь от мощного удара мечом. – У тебя имя-то есть, «русанарская часть его сознания»?»

«Разумеется. Это не секрет. Меня зовут Вита́рисом. Я – драконья сущность Виталия. Именно я был «инстинктом», что заставил его возлечь со Светой-драконицей. Именно я обратил его в дракона…»

«Остановись» – прервал Сергей Казимирович Витариса.

Я мгновенно почувствовал, как азарт битвы улетучился. Сергей Казимирович подзарядился энергией и кардинально изменил тактику ведения боя. Хватило пять искусных ударов, чтобы рыцарь пал на землю с отрубленной головой. Трибуны взорвались аплодисментами.

«Вот так. А теперь, если вы позволите, пришло время…» – хотел было сказать Сергей Казимирович, но его перебили.

«Пришло время и мне явить себя, – прозвучал внутри головы ещё один глубокий мужской голос, но на этот раз более близкий к Анугиразусу. – Пришло время и мне начать говорить словами, а не только возмущениями».

«А ты ещё кто такой? – спросил я. – Тоже драконья сущность? Только теперь – сущность анугиров?»

«Ты чрезвычайно догадлив, Виталий, – ответил голос. – Зови меня Абдоцерием».

«Надо же, как интересно музыка заиграла, – сказал Сергей Казимирович. – И повалились драконы из головы человека… Чем обязаны такому неожиданному появлению? Отвечайте сущности, но только по очереди».

«В первую очередь тем, что внутри Виталия течёт кровь анугиров и русанаров, – ответил Абдоцерий. – Мы набрались сил и теперь готовы рулить его решениями напрямую».

«Чем ты там рулить собрался, голос? – спросил я резко. – Сил-то у тебя хватит? Пупок не развяжется, а, разжигатель ярости?»

«У меня нет пупка, Виталий, я же анугир, – смеясь, ответил Абдоцерий. – А вот у Витариса есть. Ему и задавай такие глупые и наглые вопросы, а ко мне обращайся уважительно».

«И не подумаю. Ты, сука анугирская, хочешь мне худо сделать. Хочешь, чтобы я свалился в пучину злобы и ярости. Хочешь заместить меня, поставить себя и управлять уже Сыном Человечества».

«Именно так, – ответил, как ни в чём не бывало, Абдоцерий. – Может быть. Я, как и каждый анугир, ненавижу тех, кто не является мной. Я ненавижу тебя, Виталий, ненавижу Витариса, ненавижу Омарова. Разве тут есть что-то удивительное?»

«Тут – нет. Но удивительно то, что ты вообще решил подать голос, когда тебя не просили. И тем более, когда ты в окружении врагов».

«Ха! Оглянись, Виталий, посмотри на трибуны, вспомни, где находишься. Это не меня с вами тут заперли. Это вас со мной заперли…»

«Чудно, – сказал Сергей Казимирович. – А теперь заткнись. Много болтаешь».

Внутри моей головы послышался щелчок – Сергей Казимирович буквально заткнул Абдоцерия, заблокировав ему энергией голос.

– Вы, за мной! – сказал Сергей Казимирович моими устами пехотинцам и второму рыцарю. – Продолжаем путь.

«А теперь давайте переговорим в более спокойной обстановке, – Сергей Казимирович обратил голос в сознание. – Рассказывай, Витарис, почему вы оба решили столь внезапно дать о себе знать».

«Как бы это странно ни звучало, но самим своим подсознанием я почувствовал, что пришла пора явить себя, – сказал Витарис. – Абдоцерий, видимо, просто последовал за мной. Мы оба могли разговаривать и раньше, но решались лишь подавать знаки».

«А что это за «пора» такая пришла? – спросил уже я. – Неужели помощи Сергея Казимировича может не хватить и понадобится помощь драконьей сущности?»

«Не в этом суть, Виталий, – ответил Витарис. – Тебе просто нужно познакомиться с другим собой. Это позволит тебе раскрыть в самом себе нечто новое».

«Драконьей мудрости ещё не хватало, – сказал Сергей Казимирович. – Чему может научить копия человеческого сознания, завёрнутая в чешуйчатую оболочку?»

«Ответ до крайности прост, – Витарис загадочно помолчал пару секунд. – Может научить самостоятельности».

«Эка сказал, дракон-копия, – Сергей Казимирович усмехнулся. – Самостоятельности Виталий ещё с ранних лет научен. А если ты вкладывал в свои слова нечто другое, то перестань сейчас же юлить и скажи прямо, чему ты можешь научить юнца».

«Я не могу сказать большего, Сергей Казимирович. У меня просто нет на это права».

«Если ты не можешь отвечать на вопросы и помогать тут же, Витарис, то прошу тебя не лезть, – сказал я. – Нам предстоит тяжёлая битва с Анугиразусом».

«Я понимаю. И тотчас же замолчу, как ты просишь».

Витарис растворился где-то в моём разуме, а заткнутый Абдоцерий всё ещё безуспешно пытался вырвать «кляп» из собственной пасти.

«Плохо, когда посреди боя норовят влезть всякие лишние голоса, – сказал Сергей Казимирович немного с нетерпением. – Не разум у тебя, а гнездо какое-то».

«Не паясничайте, Сергей Казимирович. Думаете, я сам этому рад? Витарис пусть и из «русскодраконьей» крови сделан, всё равно говорит мутно. Что может значит «самостоятельность», как считаете?»

«Да всё что угодно. Русские драконы имеют свою философию по этому поводу. И вряд ли тебе бы она очень понравилась, поскольку означает как раз прямо противоположное».

«Зависимость?»

«Да. Но и та не полностью в человеческом смысле. Я тебе поясню как-нибудь потом. А пока что давай защитим себя и друг друга. Особенно от этих внутренних голосов».

Впереди показался густой лес, дорога вела нас туда. Почувствовав неладное, я приказал бойцам окружить меня неплотным кольцом и следить за любыми движениями вокруг нас. Лес встречал нас тихим шёпотом качающихся деревьев и шуршащих на них листьев.

«Как считаете, Сергей Казимирович, – спросил я, – это хорошее место для засады?»

«Хорошее. Даже очень. Я пока не чувствую чужих сущностей. Живы тут только мы с тобой, пехотинцы и деревья…»

Сергей Казимирович вдруг остановил меня и повернул голову направо. Глаз сам приблизил картинку настолько сильно, что меня от скорости масштабирования едва не зашатало. Посреди листьев я тут же заметил мёртвый глаз с вертикальным зрачком, глядящий на