ещё один друг, и он, чисто случайно, президент этой страны. Так что спокойно доедай и жди меня, я сейчас.

Надо переодеться. Почти белый пиджак идеально подходил для встречи с Солнышком, но вряд ли будет уместен на встрече с дядей Герхардом. Тёмно-серый пиджак, неяркий галстук и... Да, пожалуй, для подстраховки надо захватить с собой Азраила.

– Санни, пойдём со мной. И ничего не бойся.

Он взял гостью за руку и повёл к выходу из особняка. Мент Ватерман покорно дожидался в холле первого этажа, маленькими глоточками пил кофе, принесённый обслугой. Заметив выходящих, вскочил.

– Джордж Джорджиевич, здравствуйте! Я надеюсь, наша красавица вас не разочаровала?

– Здравствуй! Красавица уже больше не ваша, не отдам я тебе этакое сокровище.

Ватерман угодливо рассмеялся. Шеф изволят шутить, всё прошло отлично, ура.

– Поезжай домой, я сам отвезу Санни.

У генерала отвалилась челюсть, у Санни тоже... Но спорить никто не посмел.

– Пойдём, солнышко!

Помог ей надеть курточку, сам облачился в длинный чёрный кожаный плащ.

– Ты что? – в медовых глазах стояло то ли огромное удивление, то ли страх.

– Санни, я знаю, как лучше. Всё будет хорошо. Пойдём.

Им подали иномарку с тонированными стёклами. На переднее сиденье сели водитель и какой-то наголо бритый азиат, которого Джордж поприветствовал кивком головы и коротким рукопожатием. На колени азиат положил чёрный пластиковый пакет с чем-то явно тяжёлым. Не спрашивая у девушки, назвал водителю адрес дяди Герхарда.

Пока они ехали, Санни окончательно растерялась и испугалась. Что сейчас будет? Дядя Герхард ведь ещё и... Ни он, ни тётя, его жена, ни их дети этого не выпячивают, но они – воцерковлённая семья. Сегодня воскресенье: пока Санни завтракала у Джорджа, они наверняка сходили на службу в их любимый храм. Всё как всегда у Шпееров: они этого не выпячивают, они этим просто живут. Плюс тётушка – из семьи профессора из северной столицы. Питерская интеллигенция, причём природная, коренная – минимум три поколения учёных и творческих людей. «Стыдно!» – для них это важнейшая категория.

– Солнышко, всё будет хорошо, поверь! – Джордж сидел рядом, обнимал её, улыбался. Нет, это действительно какое-то раздвоение личности. В человеке, сидевшем рядом с ней, не было ничего от главы государства, которого показывали в телевизоре – холодного, властного господина с тяжёлым серо-стальным взглядом.

Санни прижалась к нему.

– Ты же у меня – храбрая и решительная девочка! Ну, пойдём!

Автомобиль стоял во дворе, напротив подъезда, где была квартира дяди Герхарда.

Первым вышел, открыв им входную дверь, азиат. Он же вы звал лифт, подошёл и позвонил в двери квартиры.

– Доброго дня! – решительно заявил он дяде Герхарду, отворившему дверь. – Мы к вам. Не возражаете?

Трудно сказать, что больше шокировало Санни: необходимость вот здесь и сейчас объясняться с любимым дядюшкой или то, как он отреагировал на азиата. Такой смертельной бледности на лице Герхарда Антоновича, свидетельствующей о его крайнем испуге, девушка ещё никогда не видела. А азиат шагнул в квартиру и пошире распахнул дверь – для Санни и Джорджа.

– Здравс… – пробормотал хозяин квартиры. Нет, таким племянница его ещё никогда не видела.

– Мир этому дому! – решительно возгласил азиат, проходя в центральную комнату. Туда же уже сбегались домочадцы Шпеера: тётушка Елена, их дети... Они – наоборот. Восточного гостя как-то не оценили, а вот явление президента живьём…

– Здравствуйте, Джордж Джорджиевич… – первой обрела дар речи хозяйка.

– Здравствуйте, Елена Эрнестовна. И вы, Герхард Антонович.

И вы, почтеннейшие! – кивок в сторону родных детей Шпеера.

И, не делая каких-то особых пауз, сразу к главному.

– Я хотел бы, чтобы вы узнали об этом от меня самого, а не из слухов и сплетен. Кроме того, вы, Герхард, по-видимому, прекрасный воспитатель. Вы сумели вырастить в вашей семье самую чистую и невинную девушку, которую я встречал в своей жизни.

Санни залилась краской стыда, а дядя Герхард... Он смотрел то на президента, то на азиата, явно не зная, с чьего явления в его квартире следует сильнее обалдеть.

– Вчерашнюю ночь Санни провела со мной, по своему доброму согласию. И отдала мне самое дорогое, что у неё было. Это не просто прихоть, это настоящий подвиг и настоящая жертва с её стороны. Я был восхищён чистотой и порядочностью вашей племянницы, Герхард. Когда сегодня с утра, за завтраком, она мне сказала, что не сможет вам солгать, я ей поверил сразу и безоговорочно. И поскольку в столь трудное положение её поставил я, то я решил приехать к вам, чтобы сообщить лично. С сегодняшнего дня Санни – мой хороший, добрый друг. У меня в окружении таких людей, как она – перечесть по пальцам. Я оценил её мужество и её жертву. И надеюсь, что вы не станете её осуждать за её выбор, и благосклонно примете то, что Санни теперь – под моим личным покровительством.

Он обвёл взглядом присутствующих. Санни не могла не вздрогнуть. Каких-то несколько секунд, несколько реплик... Сейчас он точно соответствовал телевизионной картинке. Суровый и справедливый начальник, который раздаёт ценные указания один раз, а потом строго спрашивает за малейшее неисполнение. Расстёгнутый чёрный кожаный плащ, под ним – сугубо официальный тёмно-серый пиджак с неярким галстуком; фирменный пронизывающий серо-стальной взгляд.

– Я понял, Джордж Джрж... – робко кивнул дядюшка.

– Герхард Антонович, какие-то слухи, скорее всего, всё равно неизбежны... Так я вас попрошу – сразу сообщать мне. И, поверьте, я найду способ восстановить справедливость. Санни – живое воплощение чистоты. Так что если кто-то попробует делать из неё... Детали связи со мной вы обсудите с… – он кивнул на азиата. – А пока – спасибо вам за вашу порядочность. Если бы Санни вчера не рассказала мне, я бы так и не узнал, что в девяносто третьем вы просто повели себя, как мужчина. У меня немного таких людей в окружении. Всегда приятно узнавать, что их больше, чем я думал. Он подошёл и обнял совсем оробевшего Шпеера.

– Это вам маленький сувенир. На всех. Похоже, вы все – хорошие,