День и ночь трудился отец Тимофей. То работал на своем обширном участке, где благодаря его усердию проросли прежде невиданные местными жителями деревья и растения, то в церкви, где ему в одиночку приходилось справлять обряды венчания, крещения, отпевания и причащения. Никогда и никому Тимофей не отказывал в помощи, и в его небольшом доме каждый мог найти себе приют.

Именно у него после смерти матери поселилась Мария, которая стала его верной помощницей во всех делах. Тимофей души не чаял в воспитаннице, и потому, когда Иоанн изложил ему свою просьбу, лицо священника стало мрачнее тучи.

– Я, конечно, знал, что рано или поздно кто-нибудь из родственников Анны все же объявится, но не думал, что это будешь ты, – сказал Тимофей, подливая наливки в глиняные чаши. Одним махом осушив свой кубок, он продолжил:

– Не могу согласиться с этим, Иоанн. Видишь ли, успел я крепко привязаться к этой девчушке. Больно на мать свою она похожа, такая же добрая, умная и трудолюбивая. Я ведь ее с самых малых лет помню. Что ей можешь дать ты?

Священник, сделав очередной глоток, утер рукавом мокрые губы.

– Я ведь прекрасно знаю тебя. Вечные странствия, походы, битвы – сам пережил все это. Таким, как мы, семья не полагается, это только вдов и сирот плодить. Ты ведь и сам все понимаешь.

– Понимаю, – кивнул Иоанн.

– Тогда зачем тебе Мария? – Тимофей оперся локтями на стол и внимательно посмотрел на своего гостя, ожидая ответа.

– Она моя племянница и… единственный родной человек на земле, – ответил Иоанн. – Кроме того, ты же знаешь, что есть у меня перед сестрой долг неоплаченный…

Тимофей стукнул своим пудовым кулаком о стол.

– Нет, Иоанн! Свои счеты с сестрой отставь в сторону! Много было между вами недосказанного, но все это теперь в прошлом! Мертвым уже никак не поможешь, и прощения просить у них незачем. А Марию сюда не впутывай! Свои грехи с ее помощью я тебе искупить не позволю!

– Я о том и мысли не допускал! – грозно произнес Иоанн. – Ошибки, которые совершил, теперь не загладить, но для Марии я хочу только счастья!

– Счастья? – прищурившись спросил Тимофей. – И в чем же оно заключается? Чтобы оторвать девочку от родного дома, от места, где она родилась и где схоронена ее мать? Кто же возьмется ее воспитывать, уж не ты ли?

– Пусть и я! – крикнул Иоанн, перекрывая басовитый голос настоятеля. – В столице Марию ждет совсем другая жизнь. Я построю для нее дом, найму лучших учителей, она ни в чем не будет знать нужды. Сбережения для этого у меня есть.

Тимофей призадумался, но, похоже, былая решимость бороться за девочку никуда не исчезла.

– Подумай вот еще над чем… – уже спокойнее добавил Иоанн. – Не сегодня-завтра начнется война. Константин бросил вызов султану, и тот не оставит этот вызов без ответа. Неизвестно, какие силы будут втянуты в этот конфликт, но я знаю одно: за высокими стенами Константинополя Мария будет в большей безопасности, нежели здесь. Подумай, святой отец, кто защитит ее, когда сюда нагрянут турки?

Старик протер вспотевший лоб, взял чашу, потянул ко рту, но тут же скорчился и отставил в сторону. Некоторое время они молчали, пристально глядя друг на друга. Наконец Тимофей не выдержал:

– Хорошо, Иоанн, пусть будет так, – сказал он на удивление спокойным голосом. – Но ты должен обещать мне, что сделаешь Марию счастливой и не допустишь, чтобы ей угрожала опасность.

– В этом я клянусь, – с готовностью отозвался Далматас.

– Клянись в том не мне, а Господу! – Тимофей показал на угол с образами святых.

Иоанн подошел к иконам и трижды осенил себя крестным знамением, повторяя свою клятву.

– Ну смотри теперь, – погрозил пальцем Тимофей. – Отныне ты за Марию не передо мной, а перед Богом ответ держать будешь.

– Пусть так, – согласился Иоанн. – Свое слово я нарушать не собираюсь.

Тимофей кивнул.

– Знаю, что можно на тебя положиться, – вздыхая проговорил священник. – Говорила мне твоя сестра, что ты вернешься, что не оставишь ее девочку сиротой на улице. Но не верил я тогда, а теперь уж поздно о том говорить.

– Анна вспоминала обо мне? – быстро спросил Иоанн.

– Постоянно, – кивнул головой Тимофей. – Она не хотела, чтобы чувство вины разъедало твою душу, и давно уже простила тебя. Только сказать все не решалась, да и ты никогда не появлялся здесь.

Услышав эти слова, Иоанн почувствовал, как его сердце забилось свободнее, сбрасывая тяжелый груз прошлого, что не давал ему покоя все это время. Однако спросить о большем он не успел – дверь отворилась, и на пороге появилась Мария с корзиной, полной диких ягод и грибов. Положив ее на пол, девочка придирчиво осмотрела потемневший от копоти потолок, в котором зияло несколько трещин, а затем обратилась к Тимофею:

– Батюшка, нам бы кровлю залатать, а то ведь прохудилась совсем.

Тимофей посмотрел на Марию печальным взглядом и вместо ответа тихим голосом подозвал ее к себе:

– Скажи, голубушка, хорошо тебе жилось у меня?

– Конечно, хорошо, батюшка, – кротко ответила Мария. – А почему ты спрашиваешь?

– Не обидел ли я тебя словом али делом?

Девочка замотала головой.

Настоятель перевел взгляд на Иоанна. В его глазах читался скрытый укор.

– Спрашиваю я тебя об этом потому, – вновь обратился он к Марии, – что теперь пришла пора нам расстаться, и я не хотел, чтобы ты в чем-то обиду или злобу на меня хранила.

– Что ты, батюшка! Как же я могу на тебя злобу держать! – воскликнула девочка. – Не хочу я с тобой расставаться! Да и куда я поеду?

– В столицу, в славный город Константинов, – объявил Тимофей.

– Но почему?

– Так надо.

– Не хочу ехать! – скрестив руки на груди, произнесла Мария. – Кто же за могилкой будет присматривать?

– Я присмотрю, – пообещал священник. – Да и ты, надеюсь, меня не забудешь. Станешь наведываться иногда.

– Все равно не поеду! – надула губки Мария. – Нечего мне в вашем Константинополе делать. Тут останусь.

– Не спорь! – строго сказал священник. – Мать что наказала? Меня во всем слушаться. Или ты хочешь наперекор ее последней воле пойти?

Девочка виновато опустила глаза. Еще раз взглянув на Иоанна, она медленно пошла в соседнюю комнату. Через некоторое время Мария вышла оттуда в темно-сером дорожном плаще, держа в руках небольшой узелок.

– Ну что же, – сказал Тимофей, тяжело поднимаясь со стула. – Не будем долго прощаться. Подойди сюда, Мария.

Девочка со слезами бросилась к священнику.

– Ну не плачь, не плачь, – говорил Тимофей, поглаживая ее по голове и сам с трудом сдерживая подступающие к горлу слезы. – Даст Бог, еще свидимся.