индийской мыльной оперы нам не хватало, – пробормотал он, отходя к окну. – Надеюсь, вы станцевали, когда обнаружили родинки в одинаковых местах?

– Я серьёзно! – вспыхнула Женя. – Я должна была сразу задуматься о том, что это очень странное совпадение – встретить однофамильца в городке, откуда моя мать родом. – Она сделала паузу, а затем с сарказмом добавила: – Но, знаешь ли, мне было самую малость не до этого. Все эти попытки свести меня с ума, запирания в подвалах и непонятные звуки ночью в закрытых гардеробных немного отвлекли меня от сути.

Эдуар промолчал, но ей показалось, что уголок его губ немного дрогнул. Затем он развернулся и вышел из шатра.

«Что это значит? Он мне не верит?»

Женя метнулась за ним следом.

– Эдуар, подожди. Всё действительно так, хоть и звучит как бред, – торопливо выпалила она. – Я могу доказать. У меня теперь есть настоящая семья! Кроме Кристиана у меня ещё две сестры. Дайян тебе точно понравится, она такая деловая. А Анн-Мари собирается ходить на кулинарные курсы, и ещё дедушка, да. Но мы пока не виделись с ним, и, честно говоря, мне… ну…

Она замолчала, сбившись с мысли. Роше застыл в нескольких шагах от шатра, засунув руки в карманы, и задумчиво смотрел на возвышающийся в отдалении «Шато Д’Эпин». Над полем низко кружили стрижи, ветер вздымал с земли мелкую пыль и сухие травинки, а в воздухе пахло дождем.

Эдуар глубоко вздохнул и, словно Атлант, расправил плечи, с которых только что рухнула непомерная тяжесть. Затем неспешно повернулся к Жене, медленно склонился к её лицу и коснулся её губ своими. Поцелуй был мягким, невесомым, как будто Эдуар боялся спугнуть трепетную голубку – совсем непохожим на те жаркие объятия, что она навоображала себе несколько минут назад.

– Пойдём в отель, – тихо произнёс он, немного отстраняясь, но не убирая руки с её талии, и потянул в сторону замка. – Брат, да? – усмехнулся Роше через пару шагов. – Нет, ну каков наглец. И ведь ни слова не сказал. Брат. Вот же гад. Увижу – прибью.

– Только попробуй! – усмехнулась Женя с облегчением. – Я на тебя Анн-Мари натравлю! Она будет пытать тебя отвратительной лазаньей.

– Что, так плохо готовит?

– Не советую проверять.

Они медленно брели обратно, подстраиваясь под шаг друг друга. И Женя боялась сделать лишнее движение, чтобы не спугнуть это хрупкое чувство счастья, что охватило её. Она поверить не могла, что всё закончилось. Проблемы, которые казались непреодолимыми, словно Джомолунгма, развеялись, как дым после пожара. Впрочем, один вопрос ещё оставался нерешённым.

– Так что насчёт музея и отеля?

– А ты упорная, да?

– В том, что касается тебя, – приходится. Иначе никак!

Эдуар усмехнулся ей в волосы. Он то гладил её спину, то прижимал к себе крепко-крепко, сбиваясь с шага.

– Я ничего не обещаю, но… подумаю, что тут можно сделать, – наконец произнёс он. – И ты можешь направить мои размышления в нужное тебе русло, если хорошенько постараешься.

Женины щёки запылали так сильно, что наверняка могли бы слиться оттенком с тканью шатра, оставшегося позади.

– Ну не здесь же! – пискнула она.

– Эй! Ты о чём это подумала? – он остановился, развернув её к себе, преувеличенно возмущённо нахмурил брови и покачал головой. – Ну надо же, мадам Арно! Я и не думал, что вы такая…

– Да ну тебя… – Женя спрятала пламенеющее лицо у него на груди, слыша, как он тихо посмеивается.

– Вообще-то я имел в виду, что ты задолжала мне ужин.

– Когда это такое было?

– Когда Ваше Величество изволило восседать на троне в пыточной зале.

– Ничего я тебе не обещала, – Женя, отстранившись, улыбнулась, а затем слегка ткнула его локтём: – Идём, сейчас дождь начнётся. А насчёт ужина… я подумаю, что тут можно сделать.

Эпилог

Неделю спустя

– Закажем буайбес?

Женя вспомнила, как в прошлый раз чуть не подавилась креветкой, и покачала головой.

– Может, что-то другое? У меня с ним связаны негативные ассоциации.

– Все заслуживают второго шанса, – Эдуар накрыл её руку своей. – Даже суп.

Лучи заходящего солнца пробивались сквозь набежавшие облака и золотили белые скатерти на круглых столах и светлую рубашку Эдуара, мерцали красивыми бликами в Жениных волосах. Он вместе со стулом вдруг придвинулся ближе и пропустил между пальцами её рыжий локон.

– Больше не прячь их в косу, – попросил он, вызывая волну смущения.

– Я не привыкла так.

– Значит, будем тебя переучивать.

На его лице заиграла улыбка.

Когда они сделали заказ, лежащий на столе Женин телефон разразился весёлой трелью, а на экране появилась фотография Макса. Эдуар нахмурился, но ничего не сказал. Первым побуждением Жени было сбросить вызов, но затем, поколебавшись секунду, она всё же взяла трубку.

«Мы друзья! И Эдуару придётся это принять!»

– Привет, Макс! Что-то срочное?

– Да! Очень срочное! – голос друга звучал испуганно, и Женя напряглась.

– Что-то случилось? С дядей Костей?

– Да что ему будет… Нет, со мной! Я даже не знаю, как тебе сказать… В общем, произошло кое-что реально странное, Жень!

Он шумно выдохнул прямо в трубку, а она бросила тревожный взгляд на Эдуара.

– Сегодня в библиотеке я расставлял книги, и со стеллажа упал томик Бальмонта.

– Ох, просто невероятное происшествие! – с облегчением усмехнулась Женя. – А я уж и правда…

– Да нет же, ты послушай дальше! – судя по тону, друг и правда пребывал в панике. – Книга сама раскрылась, а там вот что:

Кот мяукать, кот метаться,

Загорелся кошкин дом.

Тут бы кошке догадаться,

А она давай считаться,

Всё поставила вверх дном.

Погубила ревность злая,

Кошкин дом сгорел дотла.

«Этой мышке помогла я», —

Спичка молвила, пылая.

Мышка до сих пор цела.

Макс торжественно и мрачно дочитал стихотворение, и в трубке воцарилось молчание.

– И? – наконец произнесла Женя.

– Ты что, не понимаешь? – воскликнул друг. – Это же всё про тебя. Про вашу ситуацию с Моникой. Огонь! Кот! Ревность! Мыши! – Макс понизил голос и прошептал: – У меня аж мурашки побежали, как увидел строчки. Это же, считай, предсказа…

– Максим, – резко перебила его Женя. – Какой ещё Бальмонт?! Какого вообще хрена лугового ты напридумывал?!

В трубке раздался какой-то странный звук. Что-то среднее между треском рвущейся ткани и всхлипыванием.

– Ма-акс… – недобро протянула Женя. – Ты там ржёшь, что ли? Совсем совести нет? За идиотку меня держишь, да?

Телефон разразился истерическим хохотом, на заднем фоне которого был слышен и присоединившийся к веселью знакомый женский голос.

– Ох, Жень, прости… – Макс практически рыдал