Именно в этот период истории, весной и летом 1580 года, в Англию впервые прибыли иезуиты с миссией защиты — если не реставрации — старой религии. Они появились через шесть лет после возвращения в страну католических священников, однако иезуиты, возможно, были преисполнены большей решимости. Члены ордена, целенаправленно созданного для борьбы с Реформацией, отличались глубокой набожностью и столь же строгой дисциплиной, равно как и непреодолимым стремлением обратить в свою веру как можно большее число людей; их стали называть «черными всадниками папы римского».

Одними из первых возвращенцев стали Эдмунд Кэмпион и Роберт Парсонс, вместе с семью другими сподвижниками. Кэмпион обучался в Английском колледже в Дуэ, однако его раннее образование впечатляет куда больше. Он работал научным сотрудником колледжа Сент-Джонс в Оксфорде и обладал столь выдающейся эрудицией и даром красноречия, что его избрали для торжественного приветствия королевы во время ее визита в университет в 1569 году. Он пользовался покровительством графа Лестера и лорда Берли и, казалось, мог рассчитывать на высокое положение в лоне официальной церкви; его считали наиболее вероятным претендентом на должность архиепископа Кентерберийского в будущем.

Несмотря на все это, Кэмпион, по его словам, стал терзаться «угрызениями совести и чувством омерзения», которые и вернули его на путь старой веры; он бежал в Дуэ, где принял причащение и приобщился к католическому вероисповеданию. Тем самым Кэмпион заслужил право стать поборником миссии. Он имел друзей и знакомых в Вестминстере; возможно, у него даже были тайные друзья среди членов Королевского совета.

Конечно, ему грозила опасность, ведь он водил дружбу с теми, кто называл Елизавету еретичкой и выступал в поддержку Марии Стюарт. Впрочем, риск являлся неотъемлемой частью всей миссии; его старший товарищ Уильям Аллен заподозрил, что английских католиков могут попытаться припугнуть показательными сожжениями или наказаниями пострашнее. Кэмпиону приказали воздержаться от любых дискуссий о политике и избегать хулы в адрес королевы. Ему полагалось сосредоточиться исключительно на религиозных вопросах — если он и умрет за веру, то умрет как мученик, а не как предатель.

Однако обуздать желания и сомнения английских католиков оказалось непросто. По улицам Лондона были разбросаны прокламации, объявлявшие Елизавету еретичкой и незаконной королевой. В связи с этим совет повторно обнародовал законы против католиков. Дворянина, которого поймают за слушанием мессы, посадят в тюрьму. На любую английскую семью, которую уличат в укрывании иезуитских священников, заведут судебное дело за пособничество мятежникам. Обстановка ухудшилась, когда в Ирландии высадился отряд итальянских солдат-католиков под началом испанского военачальника; считали, что, вероятно, за этим стоит король Испании, готовящий вторжение. Повсюду сообщалось, что папа римский своим молчаливым согласием санкционировал заговор по убийству королевы.

Уолсингем, ловец шпионов, теперь стал охотником на иезуитов. К концу года шесть или семь молодых иезуитов арестовали и отправили в Тауэр. Говорят, что по сей день ни одна собака не зайдет в Солт-Тауэр, где они сидели в заточении. На стенах этой башни высечены пронзенное сердце, рука и ступня — символ ран Иисуса Христа — вместе с крестом и монограммой IHS, являющимися эмблемой иезуитского ордена[80]. Через какое-то время узников подвергли пыткам на дыбе в сводчатых казематах, располагавшихся под оружейной палатой. Кто из дворян оказывал им содействие? Где прячутся их главные идеологи? С каждым новым поворотом валика дыбы муки несчастных узников становились все невыносимее.

Несмотря на это, Парсонс и Кэмпион по-прежнему находились на свободе, и все больше иезуитов возвращалось в Англию. Они высаживались на берег тайно, под покровом ночи, сторонясь жилых домов и даже лающих собак; первую ночь они проводили в лесу, какой бы ни была погода, а на рассвете расходились, и каждый отправлялся своей дорогой. Они избегали больших дорог, где незнакомцы могут пристать с вопросами. Они могли выдавать себя за дворян, военных командиров или подмастерий. Один из них, отец Жерар, шел через поля и спрашивал каждого, кто попадался ему на пути, не видел ли тот его улетевшего сокола.

В поместье Стонор-Парк, что в городке Хенли-он-Темз, тайно установили книгопечатный станок, а книгопечатники, чтобы скрыть свой истинный род занятий, переоделись дворянами — не позабыв о шпагах и гофрированных воротниках. Именно от деятельности иезуитов пошло слово «пропаганда». Кэмпион и Парсонс отправились в путешествие по стране, охватившее большую часть английских графств, где они проповедовали и совершали таинства. Куда бы они ни приехали, повсюду их радушно встречали знать и дворяне. Как правило, иезуиты останавливались всего на одну ночь из-за страха быть обнаруженными.

Летом 1581 года Парсонс описывал опасности, с которыми сталкивались иезуиты, одному из священников. «Иногда, — писал он, — когда мы весело проводим время, сидя за столом и непринужденно обсуждая вопросы религии (ибо наши разговоры в основном на подобные темы), внезапно раздается тот настойчивый стук в дверь, когда кажется, что пожаловали констебли; все замирают и прислушиваются, а сердца колотятся, словно у оленя, который слышит ауканье охотника; мы перестаем есть и вверяем наши души Богу, улучая короткий момент для молитвы; не слышно ни единого слова, ни единого звука, пока слуга не вернется сообщить, в чем дело. Если тревога оказалась ложной, мы все дружно смеемся — еще веселее, чем прежде, после нашего-то испуга».

«Враг не дремлет, — заявил сэр Уолтер Майлдмей палате общин, передавая слова Королевского совета. — В королевство проникли некие иезуиты, двурушники и странствующие братья, чтобы подстрекать народ к мятежу, и многие из тех, кто исправно ходил в церковь, теперь сбились с пути истинного и отказываются ее посещать… настало время принять более жесткие меры». Кэмпион временно укрылся в Лондоне. Он часто навещал друга, жившего возле дороги к Харроу, и по пути к нему проходил мимо виселицы в местечке Тайберн; каждый раз, минуя лобное место, он прикасался к шляпе в знак приветствия орудия, которое однажды, возможно, принесет ему погибель.

Летом 1581 года Кэмпиона обнаружили в тайном «логове священников» в поместье Лайфорд, неподалеку от Абингдона. Его отвезли в Лондон, по-прежнему переодетого в светский костюм, с колетом из бычьей кожи и бархатными чулками; на голову ему нахлобучили шляпу с пером, а ноги связали под брюхом лошади. На шляпе красовалась табличка с надписью «Кэмпион, крамольный иезуит», и под свист и улюлюканье собравшихся толп зевак он проехал к месту своего заключения — подземной темнице под названием «Литл-Из» в Тауэре; крохотная камера размером 0,4 квадратных метра сама по себе представляла полноценную пытку.

На следующий день граф Лестер послал за заключенным, и Кэмпион, препровожденный в уединенную комнату, обнаружил перед собой королеву. Она хорошо помнила прекрасно образованного молодого человека и была намерена, при возможности, спасти ему жизнь. Она спросила, признает ли он ее своим законным правителем; он ответил утвердительно. Папа римский дозволил это. Затем она поинтересовалась, может ли епископ Римский на законных основаниях отлучить ее от церкви. На это он дал уклончивый ответ, сказав, что подобные вопросы находятся за пределами его компетенции. Его отправили обратно в Тауэр и, не добившись ответа при очередном допросе, пытали на дыбе два дня подряд.