– Не вылечивайте его до конца. Пусть сегодня у него еще поболит колено, чтобы он запомнил, что недооценивать противника нельзя.

Это сурово, но должна признаться, мне это по душе. Я терпеть не могу хвастунов и задир.

Честейн поворачивается к Флинту и Иден.

– А драконы не хотят попытаться одержать верх над моими воинами?

– Думаю, мы пас, – отвечает Флинт.

Честейн явно не в восторге, но больше он ничего не говорит.

Я придвигаюсь к Флинту и шепчу:

– Знаешь, я бы не позволила им причинить вред драконам.

– Я не хочу тебя обидеть, Грейс, но думаю, ты не смогла бы их остановить.

Этот ответ немного раздражает меня – возможно, потому, что в глубине души я понимаю, что он прав. Но я все равно говорю:

– У меня же есть Корона. И контроль над Армией горгулий принадлежит мне.

На лице Флинта написано сомнение.

– Может, и так, но я не стал бы доверять этому Честейну ни на грош. Я совсем не уверен, что стоит показывать ему, как можно нас победить. По-моему, ему только и нужно, чтобы выяснить наши слабые места.

Приятно осознавать, что я не единственная, у кого Честейн вызывает неприязнь, но я не думаю, что он мог бы нас предать. Ведь, выведя из игры Сайруса, он выиграет не меньше, чем мы. Но я не хочу спорить с Флинтом.

– Думаю, ты вполне мог бы задать ему перцу, ведь ты такой крутой дракон.

– Дело говоришь. – Он широко улыбается и слегка поигрывает мускулами. – Вообще-то… – Он замолкает, и улыбка вмиг сползает с его лица, а выражение становится сердитым.

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, что так разозлило его, но вижу только Джексона, быстро идущего в центр ринга с таким видом, будто он здесь законный хозяин.

Я опять поворачиваюсь к Флинту, чтобы спросить, что не так, но он уже шагает прочь, притом руки его сжаты в кулаки. Я смотрю ему вслед с тяжелым сердцем. Все так запуталось, и я не могу придумать, как это исправить, как бы ни старалась. Я понимаю, что дело дрянь и что я ничего не могу сделать, чтобы возместить Флинту его потери, но сейчас угроза велика как никогда, и нам надо держаться вместе, а не расходиться по углам.

– Привет. – На мое плечо ложится рука Хадсона, и, повернувшись, чтобы поглядеть на него, я вижу в его глазах тепло, которого там не было, когда я смотрела в них в прошлый раз. Это не исцеляет боль, таящуюся в глубине моей души, но немного смягчает ее, а это уже больше, чем я ожидала.

– Я подумал, что воспользуюсь отсутствием солнца и посмотрю, как у вас дела.

– Ты только что пропустил потрясающее зрелище – Дауд наголову разбил горгулью, которая была в два раза крупнее него, – весело говорит Мэйси. – Это было великолепно.

Я со вздохом прислоняюсь к нему и наслаждаюсь его несокрушимой силой, пока Мэйси пересказывает ход эпической битвы, которую вел Дауд. Я вбираю в себя его тепло и позволяю ему немного притупить тот страх, который разрастается во мне с тех самых пор, как мы наблюдали за разрушением Кэтмира.

С тех самых пор, как я поняла, что нет ничего нерушимого, ничего безопасного в этом новом мире зыбких союзов и несдержанных обещаний. Я не знаю, как с этим бороться, и уж точно не представляю, как тут можно победить.

В тренировочном кругу Джексон отлетает в сторону, падает лицом вниз и проезжается по каменистой земле.

Хадсон морщится.

– Это больно.

– Может, нам стоит это остановить? – спрашиваю я, но тут Джексон вскакивает, взлетает и бросается на одну из пяти горгулий, противостоящих ему.

Горгулья пытается выхватить его из воздуха, но Джексон уже оказался на земле и бьет своего противника по ногам, так что тот падает, а сам он приземляется сверху. Он зажимает голову воина-горгульи в замок, и, хотя не ломает его шею, намек вполне ясен.

Один противник побежден, осталось четыре. Джексон поворачивается, чтобы сразиться с еще двумя, но горгулья, которую он только что свалил наземь, хватает Джексона, который не ожидает этой атаки. Пара секунд – и Джексон опять отлетает в сторону и с размаху ударяется о камни.

– Я больше не могу на это смотреть, – говорит Хадсон, и поначалу мне кажется, что он уйдет вслед за Флинтом.

Но вместо этого он переносится туда, где сидит Джексон, мотая головой, чтобы прийти в себя, и, протянув ему руку, говорит что-то такое, на что Джексон закатывает глаза и смеется.

Джексон машет рукой, как бы говоря «флаг тебе в руки».

– Ну давай, большой брат, – язвит он. – Покажи мне, как это делается.

– Не волнуйся, – парирует Хадсон. – Вряд ли у тебя что-то получится, даже если я покажу тебе, как это надо делать.

Джексон щурит глаза.

– Не искушай судьбу, иначе тебе изменит удача.

– Вот в чем разница между нами. – Хадсон улыбается. – Для тебя это удача, а для меня навык.

Секунду мне кажется, что сейчас Джексон пошлет горгулий к черту и вместо них набросится на Хадсона. Но он только смеется и раздвигает пальцы в виде буквы «V», выставляя вперед тыльную сторону ладони, что, я уверена, можно считать британским аналогом среднего пальца, после чего направляется к краю учебного плаца.

Я гляжу на Изадору, которая сидит в сторонке на одной из каменных скамей. С самого начала тренировки у нее скучающий вид, и сначала я думала, что это потому, что ей не хочется помогать Армии горгулий учиться тому, как одержать верх над ее отцом. Но она немного оживляется, когда Хадсон занимает позицию напротив теперь уже семи довольно мощных горгулий.

– Первое, что вам надо знать о том, как сражаться с вампирами, – говорит он, отскочив назад, чтобы избежать удара мечом в живот, – это то, что мы проворнее, чем вы, и у нас более быстрые рефлексы.

Чтобы доказать это, он выбрасывает вперед кулак, и один из воинов-горгулий отлетает в сторону, даже не успев понять, что Хадсон собрался его атаковать.

– Вам не под силу противостоять нам в схватке один на один. – Он поворачивается и бьет другого воина-горгулью ногой в живот с такой силой, что тот отлетает на несколько футов и приземляется на задницу. – И даже в схватке, где на одного вампира приходится две горгульи. – Хадсон самодовольно ухмыляется. – А значит, не стоит атаковать нас с ходу. Вам надо стараться измотать противника, утомить его.

Он наклоняется, перебрасывает атакующего воина-горгулью через спину, затем хватает его за руку и за ногу, раскручивает