И Артем.

Артем стоял на крайнем слева постаменте и выглядел бы совершенно как обычно, если бы не слабое сияние над его головой – золотистое, легкое, как дымка над озером.

Лицо его было ошарашенным, но и спокойным, как будто он пока не до конца свыкся с новой мыслью.

– Что за черт? – Собственный голос звучал оглушительно, и Ган зашипел от боли. – Дайна… что тут происходит?

Она даже не взглянула на него – продолжала благоговейно смотреть туда, вверх, где сияли пятеро.

– Арте, – прошептала она, – Арте – наш новый бог. Впервые с начала времен… Человек – один из пяти. Один из круга!

– Это что-то новенькое, – пробормотал Ган и с трудом поднялся с песка. «Ты очнулся, дитя. Подойди ближе».

– Я и сам собирался, – огрызнулся он, забыв, что ему необязательно говорить вслух, чтобы Тофф услышала.

Он подошел к скале, пошатываясь, а Дайна осталась сидеть на коленях, перебирая песок пальцами руки. Вид у жрицы был такой, будто она решает сложную задачу, и Ган счел за лучшее лишний раз ее не трогать.

Подойдя ближе, он услышал их.

Ремистер кипел от злости, как вода в котелке. Его шар выглядел опасно накалившимся и пульсировал, словно собираясь взорваться сотней оранжевых раскаленных брызг.

«Это возмутительно! Человек! Человек в круге! Гнусный повстанец обставил нас! Навязал свою волю!»

«Спокойнее, Ремистер. – Теперь говорила Тофф. Ее свет продолжал сиять ровно, а голос звучал вкрадчиво и спокойно. – Все еще может обернуться к лучшему. Арте – хороший мальчик, разве нет?»

«Он ничего не знает о нашем мире, – шепнула Верфетуйя. – Ничего не знает о силе, которую получил».

«Он может узнать. С нашей помощью».

Тофф говорила ласково, как добрая мать, но почему-то у Гана мороз продрал по коже. С озера потянуло прохладой, хотя солнце светило ярко. По всей видимости, так оно светило над долиной Литта всегда.

«Хочешь взять его под крылышко, – прошипел Ремистер. – Чтобы усилить собственную паству. Не выйдет!»

«Веди себя прилично, Ремистер, – шепнула Верфетуйя, моргнув золотистыми драконьими глазами. – Мы все обсудим потом, когда…»

«Неприемлемо!»

«Успокойтесь…»

Лиелита молчала – только ярко разгорались золотистые глаза на идеально-красивом бледном человеческом лице. Ган подумал: ее-то точно контролирует кто-то из них – кто-то, кто выдвинул ее в преемницы, опекал и защищал, ведя к финальной точке пути.

Мир, которым правят пятеро, неспособные одолеть друг друга. Всего пятеро. Но и пятерых достаточно для интриг, борьбы, бесконечной дележки территории.

«Разве главное не то, что теперь наш мир снова станет целостным? – Лиелита наконец заговорила, и голос ее звучал хрипловато и нежно. – Воргнон погиб, но круг восстановлен. Теперь ткань реальности будет исцелена».

Ремистер недовольно покосился на нее, но ничего не сказал. Он, кажется, собирался заговорить с Тофф, продолжая спор, и вдруг Артем сделал шаг вперед.

Он моргнул, как будто пробуждаясь от странного сна. Даже с пляжа Гану было видно, что теперь его глаза горят решимостью – такой решимости он никогда прежде не видел во взгляде Артема, вечно сомневающегося во всем, слегка сутулого.

Теперь там, на скале, как будто стоял другой человек – уверенный, спокойный. И когда Артем заговорил, голос его тоже звучал как-то по-новому – в нем появились новые, бархатистые, взрослые нотки.

– Я благодарю вас за приветствие в круге, – сказал Артем тихо, но его голос разнесся по долине, многократно усиленный, словно эхом.

Боги – даже Ремистер – замолчали.

– Я не ожидал того, что случится, так же, как и вы.

«Так ли это? – Ремистер ощетинился, как еж. – Или два человека могли оказаться в сговоре?»

– Не стоит обвинять меня, – сказал Артем негромко, но Ган видел: он уверен в том, что делает. – Ведь нам с вами предстоит провести много времени вместе.

Теперь молчание богов изменилось. Стало красноречивым. Оно звучало, как будто вибрировала в воздухе туго натянутая струна.

– Я действительно не знаю всего об этом мире, – продолжил Артем, – но я знаю очень многое с того самого момента, как круг замкнулся. Все то, что знал Саандор, Черный Всадник, теперь знаю и я. И в пути, по которому меня провела жрица Аждая, силе которого – пусть недолго – я был домом, я тоже многое узнал.

Артем сделал шаг вперед, и Ган вдруг увидел, что он парит в воздухе – всего в паре сантиметров над землей, поэтому сперва ему показалось, что это лишь обман зрения. Сияние над взъерошенными волосами разгорелось ярче.

– И так как времени мало – потому что круг замкнут и восстановление этого мира началось, – Артем сделал особый акцент на слове «этот», – я хочу начать с самого важного из того, что я узнал.

Струна лопнула.

«Что себе позволяет этот человек, жалкий чужак, мальчишка!» – Шар Ремистра исчез, и он бешеным зверьком прыгнул вперед, ощетинившись и скаля на Артема зубы. Они лязгали совсем рядом с лицом – Ган не успел бы ничего сделать, стоя внизу, – но Артем даже не шелохнулся. Ремистер словно ударился о невидимый щит и взвизгнул зло и отчаянно.

– Я больше не чужой здесь, – сказал Артем спокойно, как будто ничего особенного не произошло. – И я больше не мальчишка… и не человек. – Его голос дрогнул, впервые, как разошедшийся занавес, показав прежнего Артема. – Поэтому не стоит ссориться со мной, Ремистер.

Он слегка повернулся, глядя на всех богов – поочередно касаясь взглядом каждого из них так, как это делал сам Ган, произнося речи перед своими людьми и желая убедиться, что все они слушают и верят в его слова.

– Я благодарю вас за желание помочь мне больше узнать об этом мире. Это мне пригодится… Ведь теперь, даже если бы я этого хотел, я бы не смог разорвать связь с вами. – Артем бросил взгляд на Гана, и в этом взгляде было столько тоски, что у князя перехватило дыхание. – И с этим миром. Рассказы, которые я услышал в пути, и то, что я увидел во время ритуала круга, дали мне достаточно, чтобы понять… Этому миру нужны пять богов, чтобы функционировать… существовать. Сандр был человеком – но нашел способ убить одного из вас и разомкнуть круг. Я тоже… был человеком. Но вместе мы позаботимся о том, чтобы равновесие не было нарушено… больше никогда.

«Брехня!» Ремистер, похожий на мокрую лису, трясся от гнева. «Люди пойдут за ним только из-за того, что он один из них! Будет новая война…»

– Я никогда не пойду против круга, – сказал Артем мягко, словно успокаивая ребенка. Он перевел взгляд на Тофф, наклонил голову. – Ты… мать милосердия, видела всю мою душу. Ты знаешь, что я люблю мир, из которого пришел. Я никогда не поставлю его под угрозу.

Ган вдруг заметил, что сияние Тофф начало угасать – но лишь для того, чтобы мгновение спустя разгореться ярче прежнего.