Даже на фоне колоритных фигур, составлявших джазовую сцену, Дэвис был чрезвычайно нетипичным музыкантом: если у обычного исполнителя, даже самого талантливого, техника и стилистика игры определяются довольно рано, как правило в двадцать-двадцать пять лет, то манера Майлза эволюционировала на протяжении всей его карьеры[1358]. Вступив на сцену слишком поздно для того, чтобы попасть в пантеон создателей бибопа, он, однако, в дальнейшем определил облик практически всех его стилистических производных, оставив неповторимые образцы тех или иных форм, которые служили моделями для музыкантов, усваивавших различные идиомы, от которых Майлз к этому времени, как правило, уже отказывался, чтобы искать нечто новое. Даже по происхождению своему он был нетипичен для джазового мира: он родился в весьма зажиточной семье, его отец был дантистом и владел фермой, и позже Майлз не без сыновней гордости говорил, что, какую бы пятизначную сумму он ни заработал, будучи джазовой звездой, у отца его денег все равно было больше. Он родился в 1926 году в небольшом городке в штатe Иллинойс; год спустя после его появления на свет семья переехала в Ист-Сент-Луис[1359]. Поселились они в районе для белых – это был намеренный жест со стороны уверенного в себе и исполненного чувства собственного достоинства отца Майлза. Для Майлза это решение обернулось массой неприятностей – едва он подрос, местные дети стали гонять его по улице с криками «Ниггер!», и он этот опыт никогда не забыл[1360]. В семье, наоборот, он встречал заботу и внимание (хотя и утверждал позже, что дурным характером пошел в отца), и детство его могло бы быть счастливым, если бы не омрачалось расистской обстановкой в районе, где оно прошло[1361]. В возрасте девяти лет он приобрел свою первую трубу; на тринадцатилетие отец подарил ему более дорогой инструмент; тогда же Майлз начал брать уроки игры на трубе у друга отца. В семнадцать лет, в 1943 году, он устроился на работу в местный коллектив Blue Devils Эдди Рэндла. Спустя год, во время гастролей оркестра Билли Экстайна в Сент-Луисе он услышал игру Паркера и Гиллеспи. Он описывает это как «самое потрясающее ощущение, которое я испытывал в жизни – по крайней мере, одетым… Та музыка, которую играл оркестр, была всем, что я хотел слышать». Гиллеспи пригласил его поиграть с коллективом, и две недели Майлз провел в составе группы Экстайна, заменяя заболевшего третьего трубача, после чего немедленно решил перебраться в Нью-Йорк[1362]. Здесь он поступил в Джульярдскую школу, одно из самых престижных американских высших музыкальных заведений, однако спустя год бросил ее, решив сосредоточиться на карьере исполнителя[1363]. К этому времени он уже играл с Паркером и Гиллеспи; к этому же времени относятся первые его записи, сделанные с группой Херби Филдса[1364]. В 1947 году он впервые записался в качестве лидера с группой, участниками которой были Паркер и Макс Роуч, а спустя год собрал коллектив из девяти участников, с которым в 1949–1950 годах выпустил серию синглов, спустя семь лет вошедших в компиляцию под названием Birth of the Cool: этот период, отчасти по метонимическим причинам, считается рождением кул-джаза[1365].

В 1955 году он собрал самый свой знаменитый состав – в его группу входили пианист Ред Гарланд, барабанщик Филли Джо Джонс, контрабасист Пол Чемберс и легендарный саксофонист Джон Колтрейн. С этой группой он выпустил несколько пластинок, считающихся непревзойденными образцами хард-бопа[1366]. Здесь в полной степени проявились особенности игры Майлза того периода, так называемый «саунд Дэвиса»: простая и довольно прямолинейная структура пьес, скупое, почти схематичное обыгрывание темы, частое использование сурдины, простые, мелодичные импровизации, изредка расцвеченные хроматическими пассажами, мягкое и аккуратное вибрато. Техника Дэвиса заметно уступала технике Гиллеспи; многие утверждают, что у него не хватало дыхания вытягивать высокие ноты, и он был заменит своими ошибками в игре[1367]. Однако все эти огрехи и недостатки искупались исключительной мелодической изобретательностью и чистым теплым тоном его инструмента: если у его техники и были недостатки, он обратил их себе на пользу. И, конечно, ему не было равных в умении находить новые, небанальные и не избитые способы излагать музыкальный материал: в каком-то смысле его труба была столь же музыкальным инструментом, сколь и инструментом музыкальной теории.

Музыкальные достижения его были исключительны; жизненные, напротив, весьма сомнительны. Уже в конце 40-х он пристрастился к героину и довольно быстро превратился из чисто выбритого дисциплинированного буржуа в неконтролируемого и весьма аморального типа. Он начал совершать вещи откровенно неприглядные – воровал у друзей и даже у прохожих и занимался сутенерством[1368]. «Когда я торчал… я брал у сучек деньги», – позже говорил он. В это время финансовое его положение было крайне тяжелым: он даже подрабатывал за небольшую плату, делая нотные транскрипции джазовых записей[1369]. Парадоксальным образом все это лишь возвысило его в глазах хипстеров, полагавших, что теперь, в своем неприглядном состоянии, Майлз, как и Паркер, является воплощением джазового экзистенциалиста[1370]. Со временем он все же поборол зависимость и стал зарабатывать приличные деньги, – он даже приобрел желтый «феррари», и его постоянно останавливала полиция, предполагая, что этот черный не мог же купить такую шикарную машину, и значит, где-то ее угнал[1371]. В 1959 году с другим звездным составом[1372] он записал диск Kind of Blue, который ныне является самой продаваемой джазовой пластинкой всех времен; благодаря ей родились понятие и стиль модального джаза[1373].