На сцену к этому времени выдвинулось новое поколение музыкантов, хотя и связанных с бибопом, но лишь в качестве учеников его зачинателей; таким образом, правила данной идиомы уже мало сковывали их. Среди тех, кто начал развивать новую джазовую практику, контуры которой были обозначены Дэвисом, был еще один трубач, Клиффорд Браун, во многом противоположность Майлза – человек со счастливым темпераментом и обостренным чувством справедливости, внушенном ему матерью[1384]. Он родился в 1930 году в городе Уилмингтоне, штат Делавэр, в малообеспеченной, но многодетной семье: мальчики в ней спали вчетвером на одной кровати[1385]. Ребенком он был способным, рано научился читать; в весьма юном его возрасте машину, в которой его отец вез часть семейства, занесло, и она перевернулась несколько раз, но почти никто не пострадал, и это был первый из такого рода инцидентов, преследовавших по какой-то печальной прихоти судьбы затем Брауна всю жизнь. С десяти лет он играл на трубе, благо отец поощрял занятия детей музыкой, однако особо не проявлял к этому времяпрепровождению интереса, который развился позже, в старших классах: но здесь он уже трудился упорно, поражая окружающих своей одержимостью[1386]. В 1948 году он поступил в колледж штата Делавэр, где изучал математику; к этому времени он уже неоднократно бывал в Филадельфии, одной из столиц джаза, где играл с известными музыкантами. Среди звезд местного джаза были Филли Джо Джонс и Ли Морган, в будущем еще один знаменитый трубач хард-бопа. В 1946 году Браун познакомился с Фэтсом Наварро – самым популярным трубачом бибопа после Гиллеспи; тот оказал на музыкальные вкусы Клиффорда решающее впечатление: Браун перенял у него мощную, «густую» манеру звукоизвлечения, склонность к протяжным линеарным мелодическим пассажам и привычку играть в среднем регистре, нехарактерную для бибоперов, поскольку исполнителю на духовых инструментах проще всего продемонстрировать виртуозность на верхних нотах. Когда в 1954 году Леонард Фезер предложил ему заполнить анкету для Down Beat, на вопрос о любимых музыкантах Браун ответил коротко: «Покойный Фэтс Наварро» [1387].

В 1949 году Браун сменил учебное заведение и поступил в колледж штата Мэриленд, в котором была отличная музыкальная учебная программа. Он играл в местном оркестре и считался в нем звездой. Весной 1950 года по дороге на очередной концерт машину с четырьмя участниками группы, среди которых был Браун, занесло, и она перевернулась. Водитель и его подруга погибли, Браун и его коллега в критическом состоянии были доставлены в госпиталь. У Брауна были сломаны обе ноги и повреждены ребра; врачи полагали, что он проведет всю оставшуюся жизнь прикованным к кровати. Браун был раздавлен этим известием, однако все-таки со временем начал поправляться. Пока он лежал в госпитале, от туберкулеза, усугубленного героиновой зависимостью, умер его кумир Наварро; это произвело на него опустошающее впечатление. Гиллеспи навестил его и сказал, что «надо жить дальше». В конце лета его перевезли домой, и он, еще не будучи способным самостоятельно передвигаться, вновь начал упражняться на трубе[1388]. В 1951 году он присоединился к группе Криса Пауэлла Blue Flames, о которой Айра Гитлер говорил, что это был «ритм-энд-блюзовый коллектив, но в то время музыка такого рода групп всегда содержала немного джаза»[1389]. В течение почти полутора лет Браун играл ритм-энд-блюз, разъезжая с группой по стране: именно эта практика позволила ему впоследствии сделать целый ряд эталонных записей хард-бопа[1390]. После ухода из группы Пауэлла он записывался, помимо прочих, в составе квинтета Макса Роуча и заслужил славу лучшего трубача своего поколения, побывал с гастролями в Европе и был назван в 1953 году по результатам голосования критиков журнала Down Beat «новой звездой года», а также четвертым величайшим трубачом в истории джаза после Армстронга, Гиллеспи и Роя Элдриджа; тут следует отметить, что Армстронгу на тот момент было 52 года, Гиллеспи – 35, Элдриджу – 42, и все трое уже имели за плечами продолжительную карьеру, тогда как Брауну было всего двадцать три, и еще год назад о нем знали только коллеги и некоторое число поклонников[1391].

У него впереди было блестящее будущее, особенно с учетом того, что в своих привычках Браун был среди коллег белой вороной: он не любил алкоголь и не принимал наркотики, а потому мог сосредоточиться на музыке. В обычной своей мягкой манере, никогда не настаивая, он предлагал и другим следовать его примеру, и несколько человек действительно так и поступили. Трубач и композитор Куинси Джонс позже вспоминал:

Саксофонист Сонни Роллинз, в свою очередь, говорил:

Трудно было найти человека, который бы не любил Брауни, наделенного исключительным талантом, мягким веселым характером и полностью лишенного зависти. В течение трех лет он постоянно записывался и давал концерты, пользовавшиеся неизменным успехом. Вечером 26 июня 1956 года машина, в которой ехали Браун, Ричи Пауэлл, младший брат Бада и тоже пианист, и его жена Нэнси (она была за рулем), на мокрой дороге не вписалась в поворот, зацепила ограждение, сместилась на встречную полосу, ударилась о торец ограды моста и, переворачиваясь, скатилась вниз по двадцатиметровой насыпи. Все трое погибли мгновенно. Узнав об этом, Макс Роуч заперся в номере отеля и страшно напился[1395].