class="p1">Г-н Воловски очень хорошо развил этот тезис в своей вступительной речи 1843–44 гг., суть которой полностью заключается в этой аналогии: «Так же, — говорит г-н Воловски, — как правительство смогло определить критерий количества, оно может, оно должно установить критерий качества; один из этих критериев является необходимым дополнением другого. Денежная единица, система мер и весов не влияла на промышленную свободу; режим товарных знаков также не повредит». Затем г-н Воловски подкрепляет себя авторитетом князей науки А. Смита и Ж.-Б. Сэя: предосторожность всегда полезная, поскольку слушатели подчиняются авторитету гораздо больше, чем разуму.

Что касается меня, я заявляю, что полностью разделяю идею г-на Воловски, и это потому, что я нахожу ее глубоко революционной. По словам г-на Воловски, марка — не что иное, как критерий качества, равно как для меня — общая оценка. Ибо, независимо от того, делает ли это специальный орган, который маркирует от имени государства и гарантирует качество товаров, как это имеет место в случае золота и серебра, или же забота о товарном знаке переходит к производителю; от момента, как товарный знак должен сообщать о внутреннем составе товара (это собственные слова г-на Воловски) и защищать потребителя от неожиданностей, он обязательно разрешается по фиксированной цене. Это не то же самое, что цена: два одинаковых продукта, но разного происхождения и качества, могут иметь одинаковую стоимость; глоток бургундского может стоить глотка бордосского; но марка, будучи значимой, ведет к точному знанию цены, поскольку позволяет сделать анализ. Рассчитать цену товара — значит расчленить его на составные части; это именно то, что должен сделать товарный знак, чтобы что-то значить. Следовательно, мы движемся, как я уже сказал, к общему ценообразованию.

Но общее ценообразование — это не что иное, как определение всех стоимостей, и здесь политическая экономия вновь вступает в противоречие в своих принципах и тенденциях. К сожалению, чтобы провести реформу г-на Воловски, необходимо начать с разрешения всех предыдущих противоречий и поставить себя в более высокую сферу ассоциации: и именно этот недостаток навлек на систему г-на Воловски порицание большинства его коллег-экономистов.

Действительно, система товарных знаков неприменима в существующем порядке, потому что эта система, противоречащая интересам производителей, несовместимая с их привычками, может существовать только благодаря энергичной воле власти. Предположим на мгновение, что орган власти несет ответственность за нанесение знаков: его агенты должны будут постоянно вмешиваться в работу, так как они вмешиваются в торговлю напитками и производство пива; к тому же эти последние, чьи действия уже кажутся такими навязчивыми и досадными, занимаются только налогооблагаемыми количествами, а не обменными качествами[233]. Нужно, чтобы эти налоговые контролеры и аудиторы изучали все детали, чтобы пресечь и предотвратить мошенничество; а что за мошенничество? У законодателя не будет вовсе или будет плохое определение: именно здесь задача становится пугающей.

Нет мошенничества при продаже вина самого высокого качества, но есть мошенничество при передаче качества одного товара другому: поэтому вы обязаны различать качества вин и, следовательно, гарантировать их. — Есть ли мошенничество в том, чтобы делать смеси? Шапталь в своем трактате об искусстве изготовления вина советует их как чрезвычайно полезные; с другой стороны, опыт доказывает, что некоторые вина недружелюбные, образно говоря, по отношению друг к другу или несовместимые, производят посредством смешения неприятный и вредный для здоровья напиток. И вот вы уже обязаны сказать, какие вина полезно смешивать, а какие нет. Является ли мошенничеством ароматизация, алкоголизация, вымачивание вин? Шапталь рекомендует и это; но все знают, что эта аптека иногда дает полезные результаты, иногда губительные и отвратительные эффекты. Какие вещества вы собираетесь запретить? в каких случаях? в какой пропорции? Будете ли вы защищать цикорий в кофе, глюкозу в пиве, воду, сидр, пропорцию три-шесть в вине?

Палата депутатов в своем эссе, информирующем о законе, который ей вздумалось выдвинуть в этом году на тему фальсификации вин, остановилась в самой середине своей работы, будучи побежденной неразрешимыми трудностями вопроса. Она (палата депутатов) вполне могла бы заявить, что введение воды в вино и алкоголя свыше пропорции 18 % было бы мошенничеством, а затем поместить это мошенничество в категорию преступлений. Она находилась на почве идеологии: здесь не бывает загромождений (препятствий). Но все усмотрели в этом удвоении суровости интерес налоговика гораздо больший, нежели интерес потребителя; но палата не осмелилась создать — чтобы отслеживать и констатировать мошенничество — целую армию дегустаторов, контролеров и т. д., и нагрузить бюджет несколькими новыми миллионами; но, запретив вымачивание и алкоголизацию — единственное средство для торговцев-производителей сделать вино доступным для всех и получить прибыль, она не смогла расширить сбыт, сократив налоги на производство. Одним словом, Палата, продолжая фальсификацию вин, лишь отодвинула границы мошенничества. Чтобы ее работа достигла цели, нужно было заранее сказать, как торговля вином возможна без фальсификаций, как люди могут покупать нефальсифицированное вино: то, что вытекает из компетенции и происходит из функций Палаты.

Если вы хотите гарантировать потребителю как стоимость, так и здоровье, вы должны знать и определять все, что составляет хорошее и честное производство, следить постоянно за руками производителя, следовать за каждым его шагом. Это не он производитель; это вы, государство, настоящий производитель.

То есть вы попали в ловушку. Или вы препятствуете свободной торговле, погружаясь в производство тысячами способов; или вы объявляете себя единственным производителем и единственным продавцом.

В первом случае, досаждая всем, вы в конечном итоге возмутите всех; и рано или поздно государство будет исключено, торговые марки будут отменены. Во-втором вы повсеместно заменяете индивидуальную инициативу действиями власти, что противоречит принципам политической экономии и основанию общества. Вы изберете середину? это фаворитизм, кумовство, лицемерие, худшая из систем.

Теперь предположим, что марка оставлена на попечение производителя. Я говорю, что тогда марки, даже если их сделать обязательными, постепенно утратят свое значение и станут лишь доказательством происхождения (товара). Нужно плохо разбираться в торговле, чтобы представить себе, что предприниматель, глава мануфактуры, использующий процессы, не представленные патентом, предаст секрет своего производства, своих доходов, своего существования. Следовательно, значение (марки) будет ложным: и не во власти полиции сделать иначе. Римские императоры, чтобы обнаружить христиан, которые скрывали свою религию, заставляли всех поклоняться идолам. Они производили отступников и мучеников; а число христиан только увеличилось. Аналогичным образом значимые марки, полезные для некоторых фирм, вызовут бесчисленные мошенничества и репрессии: это все, чего можно ожидать. Для того, чтобы производитель достоверно указывал внутренний состав, то есть промышленную и коммерческую стоимость своего товара, необходимо устранить опасность конкуренции и удовлетворить его монопольные инстинкты: вы можете это обеспечить? Также необходимо заинтересовать потребителя пресечением мошенничества; что до тех пор, пока производитель