— Если умрет Ашер, умрет и Мюзетт.

— Пока что тебе не очень удавалось убивать моихвампиров своим пистолетиком, — сказала Белль очень уверенным голосом.Конечно, ведь не ее тело я собиралась дырявить пулями.

— Я думаю, что дети Матери — особый случай. Они,наверное, могут пережить все, кроме огня. Вряд ли то же самое относится кМюзетт.

Я медленно выпустила воздух, успокоив тело, насколько этобыло возможно. Свободная рука лежала у меня на пояснице, пальцы на ягодице. Мояизлюбленная позиция для стрельбы в тире.

— Анхелито тебе не даст, — просто сказала она.

Я обернулась на Анхелито. Он стоял на коленях в руках трехвервольфов, но...

— Если будет мешаться, тоже может умереть. Он все равновряд ли выживет, если я убью Мюзетт.

Карие глаза Белль Морт чуть расширились.

— Ты не посмеешь.

— Еще как посмею, — улыбнулась я, но до глазулыбка не дошла: они сосредоточились на теле Мюзетт. Я отвлеклась от призракаБелль Морт над ним, сосредоточилась лишь на белом платье с засохшей кровью. Чемпристальнее я смотрела, тем лучше видела Мюзетт — как двойное зрение: грудьМюзетт я видела телесными глазами, а в голове складывался призрачный образБелль. Это вызвало у меня вопрос, видят ли ее другие, или мне помогаетнекромантия. Надо будет потом кого-нибудь спросить. Только совсем потом.

— Жан-Клод, ты не можешь этого допустить. 434

— У ma petite бывают моменты поспешности, но сейчас онамне напомнила, что правила уже другие. Я в своем праве как Sardre de Sang наказатьодного из твоих вампиров за нападение на моего заместителя. Это полностью врамках наших законов.

— Я не знала, что Ашер — второй после Sardre de Sang,когда взяла у него кровь.

Рука у меня еще держалась твердо, но так будет недолго.Невозможно вечно стоять в стрелковой стойке для стрельбы одной рукой. Да и ни вкакой другой стрелковой стойке тоже.

— Теперь знаешь, — возразила я, — и он еще немертв, так что ты убиваешь заместителя другого Sardre de Sang, полностьюосознавая свои действия.

— Мы в своем праве взять жизнь Мюзетт за жизньАшера, — сказал Жан-Клод. — Тебе следует быть осторожнее, Белль.Посылать тех, кого ты ценишь, — значит осложнить себе работу по их защите.

Я старалась сдержать дрожь в руке, но в конце концов несмогла.

— Позволь я тебе объясню попроще, Белль. Помоги Ашеру,или я убью Мюзетт.

Только одно одинаково видели мои глаза и внутреннее зрение:медовые глаза Белль. Они смотрели на меня, и я тонула в них. Она хотела, чтобыя опустила руку, а рука болела, так почему бы мне не опустить?

Рука стала опускаться, и я поймала себя на этом за миг дотого, как Жан-Клод коснулся моего плеча.

Рука вернулась обратно. Но от опускания и подъема в мышцахприбавилось молочной кислоты. Скоро мне придется выйти из стойки.

— Если хочешь играть жизнью Мюзетт — то это твойвыбор, — сказал Жан-Клод, и его голос заплясал у меня по коже, заставилвздрогнуть всем телом, судорожно сжать кисть, и только долгая практика непозволила пальцу нажать крючок. Но я не попросила его перестать, потому чтоБелль использовала свою первую метку для попытки замутить мой разум. Давно ужени один вампир не мог подобраться ко мне так небрежно.

Сексуальный импульс от Жан-Клода пробежал у меня по коже, апо всему остальному телу ледяной водой пролился страх. Белль еще не потерпелапоражение, даже и близко. Самодовольство приведет к гибели еще некоторых изнас. Так что к черту самодовольство, надменность — одна только правда.

— Тебе надо решить, Белль, — сказала я оченьспокойно, потому что следила только за дыханием, старалась успокоиться длявыстрела, — что в тебе сильнее: любовь к Мюзетт или ненависть к Ашеру?

— Низшие создания не ненавидят, Анита, их наказывают.

Как она уверенно говорила!

Жан-Клод ответил одним только словом:

— Ложь.

Темные глаза покосились на него, и в этом взгляде не былолюбви. Жан-Клода она тоже ненавидела. Ненавидела их обоих, а почему — они мнеуже объяснили. Это были единственные двое мужчин, по своей воле покинувшие ееложе, как она считала. Они бросили ее, а никто не оставляет Белль Морт, потомучто никто не захочет. Странно, но их уход повредил ее самоощущению. Но я нестала делиться этим знанием, потому что уязвлять сейчас гордость Белль Мортничем бы нам не помогло. Ради спасения собственной гордости она дала бы умеретьи Ашеру, и Мюзетт. Эти слова я проглотила, но забыла, что она Sardre de Sang ичто она уже поставила на меня метку. Не о лице и не о голосе надо было мнебеспокоиться.

Голос ее раздался у меня в голове как во сне, сопровождаемыйароматом роз:

— Мою гордость не так легко уязвить, Анита.

Жан-Клод поцеловал меня в щеку, и запах роз пропал, и голосс ним.

— Ma petite, ma petite, хорошо ли ты себя чувствуешь?

Я кивнула.

— Так докажи это, — сказала я. — ИсцелиАшера.

Жан-Клод не спросил, к кому я обращаюсь. Он услышал черезменя, или догадался, или не стал спрашивать, потому что времени у нас не было.

— За разговорами он умрет, — прозвучал голосВалентины.

Все, кроме меня, оглянулись на ребенка-вампира. А япо-прежнему целилась в грудь Мюзетт, в белое платье.

— Если ты в ближайшее время не дашь ему поцелуй жизни,он будет даже для твоей силы неисцелим, Белль Морт, — сказала Валентина.

Белль с трудом сохранила спокойное лицо, но гнев растекся позалу. А может, я просто почувствовала его лучше других.

— Ты сменила сторону, petite morte?

— Non, но я не хочу терять Мюзетт случайно. Если тырешишь в пользу смерти Ашера — одно дело. Если просто упустишь шанс его спасти— совсем другое.

Мне до боли хотелось оглянуться на Валентину, но я неотрывала глаз от Мюзетт, от Белль. Кроме того, лицо Валентины было бы как увсех старых вампиров, когда они скрывают свои чувства или рискуют собой:пустое, лишенное выражения. Красивая маска.

Что-то прошло между ними, что-то, чего я не могла уразуметь.Белль нетерпеливо и глубоко вздохнула, оправила юбки и двинулась вперед. Совсемне так грациозно поплыла, как обычно ходит Мюзетт. Может быть, вампирам трудносохранять эту плавность, когда они нервничают, потом что Белль нервничала. Яэто ощущала.

Я опустила пистолет, когда она пошла, потому что, если онаспасет Ашера, Мюзетт будет жить. Таково было условие. Кроме того, у меня уженыли плечо и рука. Знай я, что придется стоять в стойке так долго, я бы всталав стойку для стрельбы двумя руками.

Белль Морт овладела собой, пока шла через зал, так что кАшеру она уже подплывала, а белое платье Мюзетт полностью скрылось затемно-золотым нарядом Белль. По крайней мере для моих глаз.