— Кровь может спасти ему жизнь, — сказалаБелль, — но не вернет ему того, что он потерял. Только его создатель илитот, кто взял его суть, может ее отдать.

Она стояла, испуская глазами на лице Мюзетт свою сияющуютемноту. Она не стала добавлять, что она и его создатель, и тот, кто взял егосущность, и что только она может вернуть прежнее великолепие. Белль Мортслишком утонченная, чтобы говорить очевидное. Но несказанное повисло в воздухе.

— Ему просто нужна сила, — возразила я. — Ине обязательно она должна быть твоей.

— Если бы у него был слуга-человек или подвластныйзверь, то да, но у него их нет, — сказала Белль, и в ее тоне звучалоудовлетворение, которое она не могла или не считала нужным скрыть. — Онодинок, и привязать себя ко мне снова — для него единственный выход, если он нехочет провести остаток вечности в том виде, в котором он сейчас.

Нотка удовлетворения перешла в садизм, а Белль и глазом неморгнула.

— Его нельзя так оставить, — не выдержал Ричард.На его лице была написана жалость, но еще больше — ужас. — Бытьпривязанным к Белль Морт не хуже, чем это.

— Если бы когда-нибудь бывал в ее объятиях, —заметил Жан-Клод, — ты бы не был так скор в суждениях.

Ричард посмотрел на него, на Ашера, на Белль Морт.

— Я не понимаю.

— Да, не понимаешь, — ответила ему я. Поглядев нанего и чуть коснувшись его руки, я сказала: — Представь себе, что ты навечносвязан с Райной.

Отвращение, неприятие мелькнуло на его лице — он не успелскрыть этого. Я все еще несла в себе кусочек мунина Райны, ее духовную память.Она была сексуальной садисткой, но при этом яростно защищала тех самых людей,которых мучила. Ей бы не помешала серьезная психотерапия, но кончилось тем, чтополучила она только серебряные пули. Я никогда не испытывала угрызений совестипо этому поводу. Как это ни забавно.

Ричард кивнул:

— Это я понимаю, но... — он беспомощно показал всторону Ашера, — это же не...

Кажется, у него не хватало слов.

Я его понимала. У меня не было слов, чтобы выразить своимысли насчет того, что такова будет судьба Ашера на ближайшие несколько сотенлет. Мысль невыносимая. Просто невыносимая. Но я не могла заставить Белль датьему энергию, не привязывая нитей. Такова природа энергии вампиров, что к нейвсегда привязаны нити. Она предназначена, чтобы привязывать вампира к егосоздателю, а через посредство создателя — к Совету, ко всей иерархии их мира.Если кто-то никому не принадлежит, все развалится на части. Бывают оборотни безхозяина, но не вампиры. Бывает, что вампиры теряют своего мастера, но тогда онивынуждены искать нового мастера, приносить обеты крови, находить того, ктобудет ими править. По-настоящему низший вампир может даже умереть, если нетмастера, которому он подчиняется. Просто заснуть на рассвете и не проснутьсяснова.

Все это я знала. Знала все, и мне было все равно. Я ощущаладаже не мысль — волю Ашера. Он бы предпочел этому состоянию быструю смерть. Каки возвращению к Белль в рабство — тоже.

Я встала рядом с ним на колени — быструю смерть я могла емудать. О смерти я знаю все. Неуверенной рукой я потянулась к нему. Трогать его яне хотела, не хотела ощущать под пальцами, во что превратилась когда-то живаякожа. Не хотела, чтобы последнее о нем воспоминание осталось таким. Но ятерпеть не могу трусости, почти ничего так не ненавижу, как ее. Если Ашер можетперенести заключение в это тело, я могу перенести последнее прикосновение кнему.

Я положила руку на его лицо — бережно, нежно, неимовернонежно. Кожа ощущалась как бумага, сухая и ломкая. Страшно было, что, еслинажать, пальцы пробьют ее, как неосторожно взятую страницу древней книги.

Я забыла, что любые вампирские силы при прямом контактедействуют сильнее. Только что я едва слышным касанием трогала это лицо, а вследующий момент свалилась поперек его тела и забилась в судорогах воспоминанияоб оргазме, испытанном под ним.

Чьи-то руки схватили меня, оторвали от Ашера, и яотбивалась, въехала локтем кому-то в пах. Руки не отпустили, но откуда-тоиздалека я услышала свое имя — «Анита, Анита, Анита!» — снова и снова.

Я заморгала, и это было как пробуждение, но я знала, что незакрывала глаз. Руки Ричарда держали меня, но стоял он так, что видно было, какему больно.

Я открыла рот, чтобы извиниться, но получилось не извинение:

— Зачем ты нас остановил?

— Я боялся, что ты его раздавишь.

Глядя в его искреннее лицо, я знала, что он говорит, что думает.Разве я секунду назад не боялась проткнуть кожу Ашера пальцем? Только теперь япочему-то знала, что этого не случится. Знала, что он куда более выносливсейчас, чем кажется.

Жан-Клод подошел ко мне, и по выражению его лица я поняла:он сообразил то, чего не сообразил Ричард. Но Ричард в мертвецах не разбирается— не его профиль. Жан-Клод коснулся моего лица бережно, будто боялся, что ясломаюсь.

— Он питался от тебя. От твоих воспоминаний о нем.

— Да, — кивнула я.

— Скольким же вампирам ты можешь служить? —спросила Белль. Очевидно, не один Жан-Клод заметил.

Я поняла: она думает, что Ашер поставил мне метку, но этого,строго говоря, не было.

— Он не ставил мне метку, Белль, если ты об этом.

— Тогда как же он может питаться от твоей силы?

— Сюрприз, — сказала я. — Наверное, Жан-Клод— не единственный вампир, который приобрел новую силу.

— Это невозможно.

— Но это правда, — сказала я и не пыталась скрытьторжества в голосе. Она нам теперь не нужна. Она нам и на фиг не нужна.

Ричард все еще держал меня за руки. Я посмотрела на него:

— Ричард, отпусти меня.

Он нахмурился. Либо он не понял, либо не хотел отпускать.

— Пожалуйста, Ричард, отпусти меня, — повторила япомягче.

Он метнул взгляд на Ашера, лежащего у стены, все еще почтимертвого с виду.

— В последний раз, когда мы с тобой об этом говорили,Анита, у тебя было то же правило, что у меня. Никто тобой не кормится.

Он смотрел, что осталось от красоты Ашера, а я изучала еголицо. Хотела увидеть в этом взгляде что-то, к чему можно обращаться, объяснить,но не знаю, был ли в нем кто-то, кто мог бы понять.

— Если я не дам ему кормиться, Ричард, он останетсятаким, как сейчас. Не умрет. Не разложится. Он просто будет существовать.

Ричард оторвал взгляд от Ашера и посмотрел на меня.

— Он не брал у тебя кровь.

— Это скорее как питание энергией, как ardeur.

До меня вдруг дошло, что Ричард может не знать: Ашерпо-настоящему был в моей постели. В прошлом мне не одного мужчину приходилосьвыдавать за своего бойфренда или любовника, чтобы обмануть врагов. Ричард могсейчас думать, что это тоже игра. Но сейчас не время было объяснять всенеаппетитные подробности. Будет потом время узнать, что имел в виду Ричард,когда в джипе он сказал мне в уме, что ему все равно, с кем я сплю, потому чтомы больше не встречаемся. Если он говорил не от души, то новости об Ашере могутего расстроить. Но это в любом случае подождет.