От Кордовы 1718 г. до Вильяра 1801 г.

24 апреля 1718 г. инквизиция Кордовы приговорила беату к малому наказанию и вернула ее в лоно церкви. Обвиняемая извратила верования четырех францисканских монахов, один из которых просил удушить его с помощью гарроты, но не подвергать унижению, приказав носить санбенито.

Чувство унижения несчастного вполне понятно. Беата «с помощью дьявольского лукавства» заставила образ младенца Христа заговорить с монахами и дать им точные и необычные инструкции, какими средствами лучше всего обеспечить свое спасение.

Образ младенца Христа сказал четырем монахам, что души не существует ниже бедер, поэтому для собственного спасения они должны вступить в сексуальную связь с беатой. Только после этого они очистятся от грехов. Однако для обеспечения эффективности их спасения придется полностью раздеться и смазать себя определенными притираниями, причем монах и беата должны втирать масла друг в друга сверху донизу. Как только они сделают все это, им не нужно будет причащаться и исповедоваться при условии, что они подготовятся к литургии, точно выполнив определенные процедуры.

Такая «подготовка» требовала, чтобы они поцеловали беату в грудь, а заем сразу посмотрели на Святые Дары. Монахи должны увидеть, что в Святых Дарах будет видна она сама, притом — отчетливо. Но особенно ясно окажутся видны ее груди…

Существовало множество других удивительных учений и пророчеств, смутивших монахов. Беата сообщила им, что у нее должно быть четверо детей — по одному от каждого из них. Эти отпрыски разойдутся в четыре стороны света, проповедуя удивительный божественный закон беаты. А если у кого-нибудь из монахов заболят зубы, то существовал верный способ избавиться от боли: она должна сунуть свой язык в рот болящего[1254].

Четверо монахов восприняли «учение» без всяких сомнений и, разумеется, с чувством облегчения: наконец-то все их эмоции нашли священный выход…

Спустя восемьдесят три года в Вильяре было возбуждено дело против беаты Изабеллы Марии Эррайнс, которая за три года приобрела огромное количество последователей в городе. Большинство ее последователей-мужчин (возможно, это вызовет определенное удивление) сами состояли в религиозных орденах. Удивительное могущество Эррайнс подтвердила и ее служанка Мануэла Переа. Она говорила, что сама видела младенца Иисуса на груди своей хозяйки, притом — много раз.

Группа последовательниц, известных как «эндиаблады» («одержимые дьяволом»), обычно лаяли, рычали и плясали перед церковью, ругая всех, кто не присоединялся к ним, пока беата не приказывала им успокоиться и замолчать.

Один из последователей Эррайнс, Атанасио Мартинес, рассказал, что обычно происходило в ее кругу. Мартинес познакомился с ней в Куэнке, где он всегда снимал шляпу, проходя мимо ее дома, получая «внутренний свет от таинства, спрятанного внутри строения». Однажды, молясь в Куэнке, он понял: Господь вселился в беату. «Следуя внутреннему порыву, он обнял ее, поцеловал в лицо и груди, которые были благопристойно покрыты тканью».

Вскоре Мартинес начал называть беату «Сеньор», что можно перевести и как «Господь». Он выражал свою любовь, целуя ее в лицо и вставляя свой язык в рот «Господа», целуя ее обнаженные соски с закрытыми глазами, «зная, что эти действия выполняет сам Господь в союзе вместе с Мартинесом без какого-либо воздействия плотских желаний, и это — неопровержимая истина».

Любопытно, что после подобных демонстраций искренней любви Мартинеса к Господу, он обнаруживал, что его возбуждение успокаивалось, а беата Эррайнс говорила ему: «Ваша милость может уйти, получив все дары Господа».

Когда о поведении Эррайнс стало известно всем, инквизиция арестовала Мартинеса. Его, находившегося в тюрьме, всякий раз при упоминании имени беаты охватывало безумие. После интимных отношений с «Господом» он поверил, что у него в груди был Иисус. Однажды он положил палец в рот, облизал его, и плюнул в докторов, которые осматривали его. Он хотел, чтобы они приобщились к царствию Иисуса Христа.

Многие священники были привлечены Эррайнс — все в возрасте от тридцати до пятидесяти лет. Они испытали те же интимные отношения с «Господом», что и Мартинес. Во время частных встреч четверо из них стояли вокруг ее постели. Но затем не происходило ничего плохого, как сообщила инквизиторам служанка Мануэла Переа. Когда один из них отправлялся в постель вместе с ней, спальня наполнялась светом, а постель окружали ангелы.

Беата призывала в свою комнату другого священника и раздевалась полностью. Прижимая священника к своей груди, она кричала: «Я чувствую это здесь, это у меня здесь, я вижу это! Это то, где Господь оставил свою любовь с высшими намерениями промысла Божьего!.. Идите сюда, ваша милость, спрашивайте все, что хотите, обожайте это! Ваша милость, целуйте это, не бойтесь, это то, чего желает Господь, это его желание, то, что радует его!..»

Священник исполнял все, что ему приказывали, целовал и обожал «Господа» там, где ему было сказано, и даже трогал ЭТО руками, хотя, как было подчеркнуто на допросах инквизиции, «не испытывая даже отдаленных признаков чувственности, скорее любовь к Господу, уважение к Нему и преданность Святой Деве»[1255].

Такие чрезвычайные дела оказались слишком распространенными в Испании XVIII века. Беат часто обвиняли в мошенничестве и ложных чудесах. Некоторые претендовали на левитацию; другие могли внезапно объявить своим компаньонам, что перед ними — Святая Дева, что Иисус венчает их короной. А затем, ударив себя, заявляли, что корону забрал у них дьявол[1256].

Во многих случаях такие фантазии были предназначены специально ради облегчения своей жизни. Но с нашей точки зрения есть основания полагать: довольно часто могла существовать напряженная связь между желанием и подавлением желания.

Почему народ искренне верил в божественность этих беат? Ответ может состоять в том, что они удовлетворяли какие-то глубокие потребности в условиях искажения реальности, к которой людей приспособили репрессии. На физическом уровне они явно были выходом для постоянно подавляемой в Иберии сексуальности во время господства инквизиции. Однако на психологическом уровне эти примеры свидетельствуют о влиянии культа Святой Девы.

Следует помнить, что одно из самых распространенных богохульств, которое преследовала инквизиция, относится к сомнениям в непорочном зачатии. Хотя некоторые отказывались поверить, что целомудренная девушка может зачать, другие могли использовать сексуальную деятельность беат, чтобы показать: предположительно «чистые» женщины были подобны любой другой. Сексуальная нечистоплотность некоторых беат удовлетворяла психологическую потребность в появлении предположительно «чистой» женщины, которая на самом деле не была ни чистой, ни девственницей.