– Пошел вон, щенок!

– Вам потом непременно будет стыд…

Эйдан пересек кабинет, схватил молодого человека за грудки и встряхнул так, что у того клацнули зубы.

– Да в себе ли ты, мальчик? – прошипел магистр, заглядывая в глаза юноше.

Тот сглотнул, но горячо кивнул.

– А по-моему ты ошибаешься…

– Папа!

Виллор стремительно повернулся, из шкафа с бумагами вывалилась Эйли, но вскочила на ноги и бросилась к мужчинам:

– Папа, отпусти шейда Лийелля! – воскликнула благородная девица. – В конце концов, ты пытаешься вытрясти душу из своего будущего зятя!

– Через мой труп, – отчеканил магистр. Он отступил от юноши, нехорошо выругался и покинул кабинет, так и не проверив свои бумаги.

Уже гневно вышагивая по коридору, шейд Виллор взглянул на своего питомца и вопросил:

– И что ты скажешь, приятель? – Горт зарычал, и инквизитор удовлетворенно кивнул: – Один ты у меня единомышленник в этом доме. – Он сделал еще несколько шагов, но вдруг остановился и всплеснул руками: – Нет, ну ты подумай! Один нахальный щенок отбил у меня всех моих женщин! Еще и вторая сопля… «Ты пытаешься вытрясти душу из будущего зятя», – перекривлял дочь магистр. – Да какая она к бесам невеста? Ведь ребенок же! – Зверь был полностью согласен и выразил это презрительным фырканьем, а после подтвердил для закрепления весомым:

– Ваф.

– Вот и я о том же, – кивнул инквизитор.

Неизвестно, сколько еще могла бы продолжаться осада, и чем бы это всё закончилось для молодого человека, однако вмешалась старшая шейда Виллор. Юноша был выдворен из дома мягко, но непреклонно.

– Зачем вы явились сегодня? – отчитывала она Лийелля. – Худшего момента было не выбрать. Этот день слишком важен для моего супруга, он готовился к нему столько времени, а вы в своей горячности и настойчивости изводите шейда Виллора. Если не оставите попыток к сближению с ним сейчас, то рискуете и вовсе забыть, как выглядит Эйли.

И на этом всё могло бы и закончиться, но заботливая супруга упустила из виду дочь. Не менее целеустремленная и упрямая, чем ее отец, она поспешила внести свой вклад в уговоры родителя. Правда, зная характер магистра, Эйли решила действовать исподволь. Девица путалась у него под ногами, возникая из ниоткуда, хлюпала, вздыхала и заглядывала в глаза преданным взглядом. Но когда надавить на жалость не вышло, младшая шейда Виллор сменила тактику, всем своим видом изображая обиду, и умудрилась довести отца до белого каления.

– К бесам! – рявкнул инквизитор. – Закрою дома и приставлю отряд воинов!

После этой угрозы осада была снята, и девица удалилась, гордо задрав нос. Оказаться в домашней тюрьме, куда не проскочит даже мышь, Эйлине не хотелось. А в том, что отец так и сделает, если она не отступится, девушка даже не сомневалась. Она поспешила скрыться из поля его видимости, пока не поздно, и Эйдан Виллор остался в одиночестве. Он уселся в глубокое кресло и, откинув голову на спинку, прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. Горт устроился в ногах магистра, уместил голову на его коленях, и ладонь Эйдана привычно легла на черную макушку. Зверь и человек протяжно вздохнули.

Наконец, хаос в голове инквизитора упорядочился, и он сумел подавить раздражение, вызванное утренними событиями. Мысли перетекли от юного шейда Лийелля к дочери, и инквизитор хмыкнул:

– Невеста…

В его глазах Эйли оставалась всё той же розовощекой задорной девчушкой, какой бегала по двору их дома, подаренного покойным магистром Бирте. Эйдан помнил, как Ливиа сказала, что беременна. Помнил неожиданную растерянность от этого известия, и последующую радость, которая выразилась всего лишь в одном слове:

– Благодарю.

– Так всё вашими стараниями, шейд Виллор, – усмехнулась супруга. – Вы были усердны, и Высшие Силы вознаградили вас за труды.

– Хвала Высшим Силам, – рассмеялся Эйдан, обнимая Ливиану.

А еще магистр помнил, как они с Тейдом и Гортом с одинаковым удивлением рассматривали сопевшее краснолицее создание, чей носик-кнопка выглядывал из кружевных пеленок.

– Маленькая, – констатировал трехлетний Тейд.

– Ага, – кивнул его отец.

– У-у, – протянул зверь.

А потом дружно сбежали, когда личико младенца скривилось, и спальню огласил надрывный вопль юной шейды.

– И громкая, – округлил глаза Тейдар Виллор, когда они оказались за дверями.

– Чрезвычайно, – добавил магистр.

– Ва, – поставил точку в обсуждении Горт. Тогда он еще только учился лаять.

Своих детей Эйдан любил, не делая между ними различий, но восторженным родителем никогда не являлся. Он был с детьми строг и терпелив, впрочем, не отказывая им во внимании и удовлетворении потребностей. Возможность баловать магистр оставлял матери и был благодарен за разумность в ее чувствах. За все восемнадцать лет их совместного сосуществования, Эйдан ни разу не пожалел о своем выборе, и если уж говорить откровенно, то был бесконечно счастлив, что в свое время ему не позволили пройти мимо этой женщины.

Был ли он благодарен магине, которая наложила на него печать, желая отомстить и уничтожить инквизитора? Нет, Эйдан не считал, что Мирисэль сделала доброе дело, пусть и невольно. И все-таки Виллор был благодарен самой Магии, потому что именно дар, скрытый в его крови, превратил проклятье в благословение, а губительную страсть в любовь. А наивысшей наградой за свою службу и деяния шейд считал не свой чин и признание заслуг при королевском дворе, где с некоторого времени стал частым гостем и не благоволение государя, а тот маленький уютный мир, который окружал магистра в его доме. Это был его стержень, источник силы и гордости.

Да и на что было жаловаться, когда Судьба раскрасила некогда одинокую и однообразную жизнь инквизитора обилием насыщенных цветов, где были ответная любовь и верность, почитание и уважение, поддержка и опора во всех решениях и начинаниях. Да, Эйдан гордился своей семьей, своей женой и своими детьми. Он совершенно забыл, кто был настоящим отцом его сына, принял мальчика всей душой и убил бы каждого, кто посмел усомниться в их родстве.

Еще тогда, восемнадцать лет назад, когда, прихрамывая, окровавленный старший инквизитор вышел из Каменного грота с годовалым мальчиком на руках и женщиной, доверчиво прижавшейся к нему, в сопровождении верного зверя, его встретил отряд, засевший в засаде, как приказал Виллор. И первое, что произнес Эйдан, было:

– Позаботьтесь о моей семье. Юному шейду нужно поесть и согреться. Моей жене тоже.

– Вы ранены…

– Это ненадолго, – отмахнулся Виллор.

С тех пор никто и никогда не упоминал фамилию Ассель в применении ее к Ливиане и Тейду. Эйдан сделал всё, чтобы скрыть настоящую историю рождения мальчика. Нет, он уже не опасался за жизнь своей возлюбленной, но заботился о будущем. Ему не хотелось, чтобы Тейд знал о том, что он не является родным ребенком магистра. Даже Никсу, своему лучшему другу, Эйдан ответил на недоуменный вопрос: «Да когда же ты успел?»: